В разработке

Лорд Велсан фон Истмарт

Велсан

Честь - это бриллиант на руке у добродетели.

Раса:

Человек

Пол:

Мужской

Нация:

Люди Лордерона

Класс:

Паладин

Род занятий:

Мастер-паладин Серебряной Длани

Верования:

Философия Святого Света

Знания языков:

Всеобщий, талассийский

Статус:

Жив

Активность:

Персонаж отыгрывается

Портрет

Арт выполнен на заказ. Просьба воздержаться от копирования.

Предыстория

Серебряный месяц пришел на смену дневному светилу, направляя тех немногих путников, что ещё отваживались ступать по пропащим землям севера, своими молочными, путеводными лучами. С наступлением сумрака лес, тишину которого с завидной регулярностью нарушали местные обитатели, стал скуп на разговорчивость. Периодический треск веток лишь говорил о том, что жизнь ещё не оставила окончательно этот край. Вспорхнув на другую ветку, ворон уловил перезвон сотрясаемой кольчуги.
Сгорбленная фигура продиралась сквозь преграду недружелюбной Тирисфальской чащи, уволакивая за собой сопротивляющегося скакуна, который некогда был крепкой и гордой детиной, а ныне являлся отощавшей тенью себя самого. Однако в этом он был не одинок. Его хозяин – рыцарь, что целеустремлённо держал курс на восток, также претерпевал невзгоды путешествия. Впалые щеки и заметные круги под глазами наводили на мысль о не одной бессонной ночи и дефиците провианта.
Впереди поредели деревья. Сквозь прореху в чаще открывался вид на руины некогда оживлённой деревни. Вид столь же жалкий, сколь и пугающий. Иного выбора у скитальца не оставалось, а потому он продолжил ступать по пепелищу к временному пристанищу.
Гробовая тишина. Не сказать, что это был первый раз, когда он натыкался на брошенные дома и человеческие останки. Однако всякий раз его сердце тяжело щемило от представляемого зрелища. Побродив взглядом единственного ока, он наткнулся на уцелевший амбар. Единственное здание, которое оказалось нетронутым под напором стихий и времени. Он остановился там.
- Что же, дружок, - мастер-паладин бережливо провёл ладонью по поредевшей гриве своего скакуна, сочувствующе прикоснувшись лбом к его могучей шее, - мы не зря проделали столь долгий путь, верно? Тут ещё осталось сено тебе на трапезу, а мне на ложе. Давай-ка я это уберу, - паладин начал снимать упряжь и седло, чтобы дать единственному оставшемуся товарищу вволю отдохнуть.
Разместившись в глубине амбара, рыцарь вжался всем телом в стенку. Его били дрожь и озноб от подступившего холода, но разводить костёр было опасно. Всё, что могло его согреть – молитва Свету, которая не раз спасала от безвыходных моментов глубокой печали и отчаяния. Однако он оставался глух к обращениям Велсана. Никто не мог точно сказать отчего всё так приключилось. Почему принц, являвшийся единственным светочем жизни Лордерона и его опорой, обратился палаческой секирой, занесённой над шеей увядающего королевства. С такими беспокойными мыслями мастер-паладин провалился в чарующий сон…
…Раздалось громкое ржание коня. Истмарт вскочил на ноги, ещё не успев сориентироваться в грёзах ли он или всё действительно происходит наяву. Викториана не было рядом. Ужас ледяной хваткой обвил его сердце и напустил тревожных мыслей. Паладин устремился наружу, заблаговременно обнажив клинок.
То, что предстало его взору, не поддавалось никакому осмыслению. Дряблые вурдалаки терзали Викториана так, словно то был спелый и самый желанный фрукт. С уст Истмарта раздался громогласный рёв, и он за считанные мгновения оказался подле увлеченных немертвых. Клинок налился чистейшим светом и описал короткую дугу, снеся головы по меньшей мере с трёх вурдалаков. С остальными рыцарь разобрался собственными руками, обронив от бессилия клинок наземь. Первобытная ярость едва ли не утянула Велсана в объятия Тьмы и всепоглощающего гнева. Он вернул контроль над собой аккурат тогда, когда латный сапог размозжил гнилой череп по каменной кладке поселения.
Подул сильный ветер. Колокол на ратуше забил тревожную мелодию, выказывая скорбь о утрате спутника их новоявленного жильца.
- Всяк входящий упокоится вместе с нами, - он сходил с ума. Голоса доносились всюду и ниоткуда. Мог ли принести их ветер? Или то были злые нашептывания местных неупокоенных духов? Ответы не имели свойства появляться сами собой.
- Нет…Нет-нет-нет-нет! – повторял раз за разом рыцарь, упав на колени рядом с захлёбывающимся Викторианом. Он беспокойно ржал. Точнее пытался, так как шея была варварски растерзана. Бусины солёных слёз тянулись по его щекам, создавая редкие прорехи в налипших слоях сажи, крови и грязи.
Не желая признавать своего бессилия, паладин воззвал к силе Света, однако его собственных сил хватало лишь на то, чтобы затянуть мелкие царапины и ссадины скотины. Конь продолжал беспокойно барахтаться. Жестокая реальность отрезвила старого воина. Рука сама собой потянулась к покоящемуся на поясе ножу. Он уже делал это. Вторая Война показала, что верные скакуны получали самые злые травмы, а потому приходилось иногда облегчать страдания питомцев. По его голой кисте заструилась омерзительно тёплая кровь. Викториан даже не успел тряхнуть головой, как отошел в мир иной.
- Да упокоится твоя душа с миром, мой друг. Ты не заслуживал подобного бремени, - рыцарю претило оставаться здесь дальше, а посему он спешно начал собираться к отбытию. Единственное, что вынудило Велсана провести в этом месте больше времени – это погребальный костёр. Запах сжигаемой плоти пробудил отринутое чувство голода.
Вода. Еда. Кров. Обыденные понятия для людей, не тронутых ужасами войны. Нынче же они значили много больше, чем всё золото и драгоценности мира. Сидя перед наспех сооруженным костром, паладин с досадой потряс пустым бурдюком. Последний глоток он сделал около получаса назад. От истощения его веки стали тяжелее камня. Сам того не заметив, скиталец погрузился в ледяные объятия беспокойного сна.
Истмарт проснулся загодя, до первых лучей солнца. Усилием воли он вынудил себя подняться и идти дальше. Походная сумка становилось всё меньше – тревожный знак. Ещё один к общему вороху знамений, нависших над угасающим рыцарем павшего королевства. Однако вопреки всему он жил, боролся за право зваться собственным именем. В моменты бреда к нему являлись облики давно усопших: матери, которую он едва ли помнил из-за инцидента на его пятых именинах, строгого отца, дядю и племянника, сожженных ватагой орков во времена Второй Войны.
- Не к добру это, лордик. Мертвецы не привыкли подолгу ждать своих, - с издевкой пророкотала ворона на ветке. Не к добру это. Подняв на неё взгляд, рыцарь почувствовал, что земля уходит из-под его ног. Мир вновь утонул во мраке грёз.
В горле ужасно саднило. Пред взором предстала размытая картина небосклона. Звёзды веером раскинулись по его полотну, формируя путеводные созвездия. Белая Леди и Синее Дитя стояли в зените. Приподняться на локтях оказалось той ещё задачей. Голову пронзила ужасная боль, а зрение расплылось пуще прежнего.
- Эй, добр милсдарь. Чавой суетишься? Лежи лучше. С такими увечьями среди нас, живых, уже не принято ходить, - спустя некоторые мгновения взор прояснился. Перед ним предстала крайне пёстрая компания.
- Наш хвалёный рыцарь ошарашен, чего уж там, - высоким, чуть ли не истерическим голосом, пропел бард. Точнее оборванец явно пытавшийся походить на него. Его левый глаз нервно подергивался, а рука никак не могла отстать от нарывов на шее.
- Ты если и дальше будешь свою бурду напевать, то мы точно лишимся ещё одного, идиот, - то был дворф. Не по выбору выражений, но по характерному бассистому голосу. Обритая голова, длинная, огненно-рыжая борода с вплетёнными кольцами сливового цвета. В целом он и выглядел чудно: потрепанный купеческий наряд, начисто вычищенный пистоль и моргенштерн.
Тем, кто озадаченно обратился к Велсану в момент его пробуждения, был самый обычный крестьянин из числа тех, кто погиб в Андорале. На нём свободно висела кожаная бригантина, наспех подогнанная. Видимо снял с кого-то во время мародерства, но чего уж там. Такие нынче времена. И котелок был из металла. Правда выбор оружия не из лучших - заржавевшая мотыга.
И был ещё один - колдун. Остроконечная шляпа, длинная мантия в пол и посох с кристаллом лазурного перелива. Тот молча кивнул Истмарту и более не удостоил того вниманием.
- Он лишился языка. Откусил от боли, когда ему отрубили руку. Пошло заражение по ней, а своими примочками колдунскими не успел воспользоваться; кончилась, как он сказал, сила, - дворф помешал что-то аппетитно пахнущее в котелке, вытер руки о собственные штаны и в момент оказался над рыцарем, улыбаясь наполовину беззубой улыбкой. - Меня звать Гунгрик Златорук, тот напыщенный индюк - Вербен из Длани Тира, клятый вор и жулик, косипошка Тим у нас за самого грозного… И тупого. А он… Мы его зовём как приходится. Имени не успел назвать. А тебя как величать, милсдарь-паладин?
- Велсан. Велсан фон Истмарт, - представился в ответ Странник, бережно принимая из протянутых рук дворфа тарелку с мясной похлёбкой. Ещё много было произнесено слов в тот вечер, много историй рассказано. И даже распита последняя бутыль красного вина прямиком из Луносвета. Тогда она казалась божественным нектаром, ниспосланным Светом в качестве глотка свежего воздуха в удушливом смраде апокалипсиса.
Порча затронула саму землю. Плотной, гибельной дымкой растянулась она по горизонту, укрывая под слоем болезненно-белого тумана почву. «Не к добру» промелькнуло в голове у мастера-паладина. Подобный пейзаж он лицезрел во времена, когда собственноручно зачищал Перекрёсток Коррино. Тогда живыми выбралась четверть солдат.
- А эт самое, что это такое, милсдарь паладин? Земля сама не своя и выглядит болезненно… - коленки Тима нервно тряслись, а голос то и дело норовил сорваться на истерические нотки. Вся группа была напряжена. Идти напролом через Андорал было мягко говоря не лучшей идеей. Ещё не сошли ужасы пережитого побоища и стенали духи усопших на улицах павшего града. Такое беспрецедентное насилие оставило свой след на некогда славном поселении.
- Чума. Она пропитала это место насквозь. Недоброе у меня предчувствие. Нам не следует идти туда. Если только не хотим скоропостижно пасть смертью глупцов. Мы обойдем Андорал к северу от Королевского Тракта.
- Послушай, славный рыцарь, ты предлагаешь нам сделать крюк размером с Тирисфаль? Наша еда, вода и медикаменты кончаются. Мы попросту не протянем! - взвыл бард, хватаясь руками за волосы. Ещё чуть-чуть, и тот был готов их вырвать на корню.
- Его идея здравая, дурья ты голова. Вурдалаки тебя на ремни пустят, а кишками закусят на ночь глядя. Ты этого хочешь? Я не особо. Меня ещё семья в Стальгорне ждёт. А ты если гузном думаешь, так ступай. Только оставь вещички свои у нас, они ещё пригодятся. А мандолину с собой забирай к чертовой бабушке! Я уже не могу слушать твоё нытьё, которое ты называешь пением и бренчание этой деревяшки со струнами.
Молчаливый Георг, так прозвали колдуна, пронзительным взглядом воззрел в малахитовое око Велсана, после чего одобрительно кивнул. Они были в большинстве, Вербен недовольно насупился, пробурчал себе под нос все известные ругательства и поплелся следом за группой.
Чем дольше они шли, тем больше ужасов лицезрели собственными глазами. Чума оказалась более губительна, чем предполагалось; сама земля погибала от её рокового воздействия. Растения мутировали, извергали из своих пор тлетворные миазмы, распространяя порчу всё дальше и дальше. Красок ужасающей картины добавляли висельники раскачивающиеся на ветру. Вороны уже давно полакомились их глазами и внутренностями, оставив гнить то немногое, что не уместилось в их брюхо. Старики, мужи, женщины…
- Она что, носила дитя?! Из её живота… О Свет! - воскликнул Вербен, следом извергая недавний завтрак наземь. Тим продержался ненамного дольше напыщенного хорька. Даже у паладина тяжело засосало под ложечкой.
- Создатели… - Гунрик нехотя кивнул на слова сопартийцев, безмолвно опуская голову на подбородок. Лишь Молчаливый Георг собрал волю в кулак и, вскинув длань, направил ледяную иглу в основание верёвки. Тело повалилось наземь, вскинув смрадное облако пыли и раскидав выбитые зубы по округе.
- Георг, что ты де… - хотел было Истмарт спросить у колдуна, как вдруг по всему телу усопшей вскинулось пламя. Гнилостный аромат наполнил ноздри странников. Тяжелый дух смерти. Встретившись взглядами, рыцарь впервые узрел в глазах колдуна сочувствие и скорбь.
- То дело рук не мертвецов. Они не вешают потехи ради. Это дело рук людей, - заключил вердикт паладин, пристально вглядываясь в лица товарищей. Весь оставшийся день они двигались в прискорбном настроении. Увиденное зрелище ещё надолго въелось в их память. Мать и нерожденное дитя. Люди всегда старались искать и малевать монстров, ограждаясь от собственной жестокости. Но порой они бывают страшнее недавних врагов.
День сменялся ночью. Сумрак уступал рассвету. День за днём тянулись томительно долго, а путь казался всё таким же долгим и опасным. Одинаково мрачная картина сопровождала группу на протяжении всего пути: сожженные дотла деревни, растерзанные крестьяне, следы недавних побоищ. Каждый проведенный миг в новом мире наполнял их сердца первобытным ужасом. Где-то вдалеке грозно маячила печально известная крепость - Каэр-Дарроу. Паладин не заметил, как остановился, вглядываясь в сторону упомянутого места.
- Эй, рыцарь, ты не застывай так, нам до привала ещё далековато будет, - одёрнул того Гунрик, похлопав по спине. Он пытался быть дружелюбным, но даже таких как он нынешние времена вгоняли в агонию. Вдалеке послышался треск. Все разом замерли. - А вот это, лопни мои глаза, мне не нравится.
Из-под покрова кустов выползли два больных на вид мальчугана. Их дела обстояли крайне плохо; такая тонкая кожа, как пергаментная бумага, тусклая и шероховатая, все в ссадинах и болезненными кругами под глазами. Если Свет и являл свою добродетель в этом забытом месте, то явно поскупился на милость этим невинным чадам. Они были настолько истощавщими, что, казалось, подуй хотя бы малый ветерок, их бы подхватило следом и унесло в неизвестность.
- Свет милостивый, - сорвалось с уст рыцаря, прежде чем он смог поверить в увиденное. Здоровым мужам давалось с трудом выживать при таких условиях, а они, ещё будучи совсем незрелыми, протянули не меньше. «Сильная воля, сильные сердца». Товарищи оглянулись один на другого. Все без слов понимали, что оставлять парней нельзя, но была ещё одна, не менее важная, загвоздка - провизия. Все дружно кивнули мастеру-паладину, вверяя судьбы новоявленных на его усмотрение.
- Назовите свои имена.
- Я - Маркус, а он - Бивилл.
- Я - Велсан фон Истмарт, а это мои товарищи, вот… - он бегло представил каждого спутника, между тем не отрывая взора от мальчишек. Он пристально изучал их, их недуги и прикидывал сколько сил потребуется, чтобы избавить тех от страданий. Не холодной сталью, но милостью силой дарованной свыше.
Так отряд пополнили два паренька, чьими недугами на следующем привале озаботился паладин. Навыки Велсана были как нельзя полезны в путешествии. Часто случалось так, что кто-то небрежно разделывал тушу редкого зайца, точил клинок или штопал одежду. Тогда никто мог не опасаться за заражение крови и дальнейшие становление мёртвой марионеткой. К тому же появление мальчуганов немного скрасило мрачное восприятие скитальцев. Их детское мироввозрение привносило красок в утомительно мрачное положение дел. Позже выяснилось, что мальчики были родом из Андорала. Обоим по семь лет, совсем юнцы. Велсан, сам того не желая, обратился к воспоминаниям. Вот он, юный и подтянутый мальчишка, резвится в отцовском поместье в тени их родового гнезда - Истхолла. Рабочие не покладая рук трудились над реставрацией запущенной крепости, тронутой временем и невзгодами войн. Случалось так, что он забегал в покинутую твердыню, представляя себе гордые ряды Истмарских гвардейцев с сливовыми плюмажами на шлемах и алебардами, вознесенными к небосводу. Вон там могучая крепостная стена, а здесь бы трудился мастер-кузнец из Стальгорна. Всюду бы сновала прислуга и в замке кипела жизнь. Побежав в главный зал, юный Истмарт замер от восторга: помещение раскинулось в длину на полёт пущенной по ветру стрелы, на стенах от сквозняка реяли стяги их рода - медведь, сомкнувший челюсть на грозди винограда. В конце высился высеченный словно из оникса престол, где вместо подлокотников располагались разинутые пасти упомянутой ранее зверины. «Когда-нибудь я буду лордом и стану вершить великие дела! А ещё…»
- Грёзы, - из хватки воспоминаний его спасла буря. Сплошным валом наземь обрушился непроглядный ливень, а сквозь деревья грозно завывал ветер. «Ву-у-у-у-у-у-у». Группа наспех соорудила палатки и развела костёр. Кутаясь в выцветший и рваный плащ некогда лазурного цвета, Истмарт мастерил над кольчугой, сшивая заново разорванные цепочки колец. Раньше этим помышляли его оруженосцы, но ныне, когда подобная роскошь казалась невозможной, приходилось справляться собственными усилиями.
- И вот я как дал ему под дых! Как повалились его зубки! А он глазища выпучил и давай мне мычать и укать, - пылко повествовал Гунрик о том, как впервые расправился с вурдалаком. Мальчишки ловко подхватывали его театральные перепады тонов, то смеясь, то прикрывая уши от страха. Милое зрелище вызвало лёгкую ухмылку на обветренных устах Велсана. Он вспомнил о Элеборне и Беате - собственных детях, которых он оставил в Штормграде. Вспомнил о своей избраннице - Благодарность Эйрест. Многих друзьях, которые оставались подле него. Последние светочи, заставлявшие его идти дальше. Тихо выдохнув, паладин прильнул затылком к увядшему древу, сомкнув глаз и пытаясь задремать. Он сильно устал.
Доля заботы над мальчуганами выпадала каждому в равной мере. Гунрик учил их счёту, тонкостям торгового дела и дворфийским анекдотам. Тим просто на своём примере показывал как не стоит изучать военное ремесло и чтение. Вербен сыграл пару-другую баллад, которые сам запомнил ещё в Длани Тира. Получалось скверно, но мальчуганом нравилось. Музыка имела чарующее воздействие на юные ума, а потому никто не смел возразить. Истмарту выпала возможность обучить тех фехтованию и чтению, а также стать их духовным наставником. Молчаливый Георг так и вовсе не принимал в этом участие, лишь единожды он потехи ради испепелил крысу огненным шаром.
Они беспокойно шли далее, заброшенные хижины последних поселенцев остались во многих милях позади, и каждый шаг приближал группу к источнику зла, что подобно мрачной тени нависало над древним лесом. Восточная часть королевства была особенно погублена порчей прихвостней кронпринца-предателя. Сама природная суть подверглась светопротивным метаморфозам, отчего недавние вековые деревья сгорбились и походили больше на пышущие спорами чумные грибы. Мощеный тракт затянулся порченным мхом. Вместо свежего ветерка сквозь чумные чащи гулял удушливый смрад смерти.
Над переправой через реку, берущей своё начало далеко у подножий гор Стратхольма, реяли потрёпанные стяги Алого Ордена. Беспорядочный блокпост, наспех сооруженный из поваленной телеги, нарубленных кольев и груд разного рода мусора; дырявых бочек, разбитых ящиков и стогов с гнилым сеном. Алые Крестоносцы грозно маячили туда-сюда, осматривая скопившихся путников. Названный сержант странно поглядывал на Велсана, то и дело сплёвывая под ноги зеленоватый ком мокроты. Напряжение осязаемо повисло в воздухе, угнетая и без того мрачных выживших.
- Мы ещё не пересекли мост, а складывается ощущение, словно голову в пасть к поганищу засунули, не иначе, - прервал затянувшееся молчание мрачным возгласом Вербен из Длани Тира. Он затянул потуже лямки походного рюкзака и шмыгнул носом. Тим молча вторил ему.
- Славный рыцарь как отзвук дней минувших. Ну не дивное ли зрелище? - с издевкой просипел противный старик, медленно ступая к группе. В правой руке он держал палицу на которую комьями налипла розовая субстанция, а в левой раскрытый фолиант с постулатами Церкви Святого Света. Где-то вдалеке жалобно “ухал” человек.- Так вот какова милость Света, которую предлагает ваш порочный орден? Все те висельники, которых “украшают” многие мили тракта, тоже дело рук вашей хвалебной “истины”? - в обличье лорда отчётливо заиграли желваки, а взор ока впился в насмешливое лицо старика, упорно прожигая взглядом дыру.