Диал Лертейн

Дополнительно

На самом деле, я не знаю, кто я. Мне было около пяти лет, когда я оказался в Круге магов Ферелдена. Кто мои родители? Был ли у моей семьи большой дом? Может, много золота или влиятельное имя? Я не знаю ничего из этого. В детстве я часто фантазировал или представлял большую именитую семью: лица мамы, папы, братьев и сестёр до сих пор отпечатаны в моей памяти. Фальшивые, ведь я сам их когда-то придумал. В дальнейшем я смирился с тем, что мне не дано понять радости свободных детей… Но в то же время я не понимаю и лишений тех, кто оказался в Круге. Когда кто-то из новеньких в очередной раз начинал слезливо рассказывать о семье, из которой его забрала церковь, я мог лишь нахально улыбаться и высмеивать это… Или слушать с пристальным вниманием, услужливо даруя свою поддержку, когда это выгодно.

Словом, я человек без дома и фамилии. Я маг Круга.

У меня всегда был очень тяжёлый характер. Храмовники вечно отчитывали моих учителей, а те стремились в отместку как можно сильнее всыпать мне. Как никак, столь пристальным вниманием церкви к своим персонам они были обязаны именно мне. Тогда я ещё до конца не понимал, насколько это усложняло их существование. Возможно, я бы даже был помягче и поспокойнее, если бы знал правду… Возможно.

Тогда церковь впервые обратила внимание и на меня.

Со временем узнал, в каком положении нахожусь, пусть всё ещё не осознал этого. Впереди меня ожидало или Истязание, или Усмирение. Храмовники, да и браться с сёстрами по Кругу – почти все твердили о вероятном Усмирении. Кроме, разве что, одного человека. Но я продолжал рисковать, не упуская возможности пройтись по лезвию ножа и поиграть на нервах храмовников. Подсунуть недругу зелье для выпадения волос? Без проблем. Поджечь мантию тому, кто бросит в мой адрес оскорбление? Для меня это было в порядке вещей…

Я не любил останавливаться, не любил следовать правилам. Будучи выращенным в Круге, я готов был вывернуть себя наизнанку, лишь бы не следовать некоторым догматам Церкви… Хотел доказать окружающим и в первую очередь себе – я не носитель магии, не оружие в руках других людей. Магия – в первую очередь моё оружие.

Однажды в крыле башни, где я жил, прогремел взрыв. Некоторые из моих неприятелей были серьёзно ранены, но, чтобы командор и первый чародей поверили в случайность, пришлось подставиться и самому. Тем не менее, с тех пор надзор храмовников за мной только усилился… А Усмирение оставалось лишь вопросом времени.

Тогда я впервые оказался в камере для узников.

Хотел бы я видеть лица всех тех, кто в меня не верил, в момент, когда Грегор и Ирвинг объявили о моём Истязании. Тогда в моей голове прокручивались некоторые лекции чародеев и старших чародеев о том, сколь дорогостоящ этот ритуал… О том, что его проходят лучшие. Похоже, я сумел впечатлить, кого следует. И сумел доказать, что исключительным магам дозволено поступаться правилами… Что оказался достаточно силён, чтобы на мои прегрешения закрыли глаза (по крайней мере, так я думал на тот момент).

Молодой, талантливый, уверенный в себе, я приступил к Истязаниям с решимостью, какой у меня до этого не было никогда. Она горела ярче огня моего буйного нрава, ярче магического пламени Тени, которым я удивлял сверстников и преподавателей.

И я проиграл. Проиграл своей гордыне. Я… Плохо помню, что произошло там, в Тени, но от забвения меня спас дух Благочестия. Я проснулся победителем, а моему взору предстали занёсшие над моим телом клинки храмовники… Я был на волоске от смерти.

Лишь потом я осознал, что всё же вернулся одержимым. 

Ни одно моё буйство, ни один мой риск, ни один фигуральный (или даже буквальный) плевок в лицо храмовника никогда не сравнятся с тем, что я пережил после заварушки в Лейнхолде.

На смех пробивает то, как я умудрился во всё это вляпаться. Придворная чародейка местного лорда предлагала провернуть аферу с его детьми. И, если бы не Благочестие и мои вынужденные союзники, я был бы в деле. Но нет, я вдруг встал на сторону идеалов добра и справедливости. Дух, видимо, глубоко тронутый моими помыслами (на самом деле, тогда я действительно безвозмездно хотел помочь тем, кто тронул мою душу, пусть и слишком поздно себе в этом признался), захватил моё тело и закончил начатое мной сам. Да, при немалом количестве свидетелей…

В Круг я вернулся уже в качестве заключённого и подозреваемого в одержимости. Это было моё самое долгое заключение в камере для узников. Тогда я действительно был в шаге от «правосудия» Церкви. Выпустили меня аккурат перед отправкой наших магов в Остагар, в распоряжение короля Кайлана.

Вновь оказавшись за стенами Круга, я начал реализовывать свои амбиции и искать способ добиться истинной свободы. Свободы от Церкви, свободы от духа… Свободы от правил и законов.

Когда-то давно дальше всех прочих магов в своей целеустремлённости ушли тевинтерские магистры. 

Им удалось освободиться от законов мироздания.

Останется только один из нас

Powered by Froala Editor