Булсара Фаррух Паха

Портрет

Скверна сотворила с нетронутой азеротской землей нечто ужасное. Болото в глубине Альтеракских гор выгрызано демоническими зубами, затем смочено отравленной слюной. Каждый смертный представляет себе болота как тихие, глухие места, в которых беспрерывно слышен стрекот насекомых, кваканье земноводных или хотя бы булькающий шум выходящих со дна на поверхность природных газов. Одно лишь неверно в их представлении - природа. Ее здесь, в болоте альтерака, нет. Засохшие деревья, покрытые то ли тиной, то ли гнилыми шкурами демонов да редко пролетающие птицы - вот все нормальное, что есть в этом месте.

В туманной темноте, по земле, на которую за последний год не ступала нога человека, медленно и осторожно, как движения густой оскверненной воды, шла орчиха. Укутанная в несколько роб, со шкурой охотника скверны на плечах, зелеными руками, крепко держащимися за посох с зеленым навершием. Она знала, что одно неверное движение и падение в воду станет для нее смертельным. Но в перемещении колдуньи не было неловкости. Где-то опираясь, где-то крепко держась, а где-то вовсе далеко прыгая, темная фигура книжницы перетекала с одного гнилого корня на другой.

Ее шаги и прыжки сопровождались тихим грохотом птичьих черепов, склянок, амулетов; шуршанием мешочков с травами; треском сушеных грибов; редким звоном стали; шелестом книжных листов; скрежетом кожаных ремней друг о друга. Колдунья, по звукам, несла на себе столько же, сколько весила сама. Иногда орчиха останавливалась подышать и осмотреться. Резкие перемещения не были сложны для нее физически, но дышать становилось тяжелее и тяжелее. Молодость ушла.

- Готова, - произнесла она в глубь болота хрипловатым контральто, остановившись. Зеленый кристалл навершия ее посоха обернулся вороном и слетел на ближайшую гнилую ветвь. Орчиха проводила птицу красными глазами, одернув капюшон для удобства. Книжница сняла с пояса связку птичьих черепов и подняла ее перед собой, как лампу. Пустые глазницы костяшек осветили ей путь переливающимся сине-зеленым светом.

Ворон расправил крылья, из-за чего несколько перьев принялись не спеша падать в скверную воду, лихо минуя любые преграды. Когда они достигли поверхности, фиолетовый свет повалил из-под толщи, формируя нечто странное. У существ такого типа нет имени. Они всегда разные, бесформенные, опасные. На этот раз ворон призвал два исчадья. По полупрозрачной коже тварей стекала скверна, в них были куски мо'аргов, лапы бесов, глаза суккуб - демонические поганища, видящие своей целью только убийство, без мыслей и сожалений.

- Булсара Фаррух, дочь Праматери Паха, - громче обычного начала она, вращая безголовым посохом и собирая энергию вокруг, - Шаманка, колдунья, призывательница, убийца, - перечисляла орчиха свои прошлые титулы, затем умолкла. Расстегнув пуговицы балахона, книжница легким движением руки выбросила тонны одежды куда-то на землю, едва тронутую сухой травой. - Ведьма, - закончила Булсара, прыгая выше, чем от нее можно было ожидать: без дополнительного веса, она чувствовала себя пушинкой.

Убитые кроны деревьев, своими свитыми ветвями, не позволявшими солнцу проникнуть к болоту, не могли противостоять огненным камням, падающим с неба. Разрушающие шары красным дождем падали в скверну, задевая исчадий. От тварей не осталось и уголька к моменту, когда орчиха громко и неуклюже приземлилась на другом берегу, в паре-тройке метров.

- Пора, - снова низкий и глухой голос колдуньи укрылся под капюшоном. Идти стало легче, глаза горели ярче. Каркнувший ворон слетел с гнилой ветви, чудом не задетый огненным дождем, и умчался в противоположенном от орчихи направлении.