Торберд Вестник Смерти

Предыстория

Торберд был рожден в семье обедневших дворян, где он был единственным ребенком. Чахлое, затхлое поместье с обвисшими обоями на отсыревших стенах, пыльные окна и паутина в уголках комнат для прислуги, большая часть которых пустовала, оставили неизгладимое впечатление, отпечатавшись в памяти ребенка. Отец семейства, по своему богатству приравниваемый уже ближе к зажиточным крестьянам, практически не проводил времени за воспитанием наследника - ведь он пытался хоть как-то преувеличить свои накопления, открыв мануфактуру по производству кожаных изделий и разъезжая по всему королевству в поисках тех, кто готов был стать его деловым партнером. Мать мальчика умерла, когда тому было всего четыре года, и он остался на попечительстве старой няньки, которая рассказывала ему жуткие предания вместо сказок на ночь, и гувернантки, что обучила его письму и чтению в весьма юном возрасте.

Когда у мальчика обнаружился талант к магии, его отец, успевший растратить почти все оставшееся состояния на обеспечении убыточной мануфактуры, решил использовать открывшийся шанс и отправил сына обучаться премудростям Арканы в Даларан. Понимая, что мальчик еще может принести славу имени рода, отец приложил все бывшее с давних времен влияние на то, чтобы сын попал на обучение к лучшему магистру из тех, что предоставлял город чародеев.

В детстве у Торберда проявилась любовь к истязанию живых существ: он отрывал паукам лапки и часами мог наблюдать за тем, как они корчились. В процессе обучения, эта странная привычка приобрела форму некоей мании, ведь юный маг, увидевший так много людей в округе, что контрастировало с его захолустным поместьем и прилагавшейся деревенькой в пятьдеся душ, загорелся желанием причинять другим боль. Лучше всего чародею давалось управление огнем и основы тайных заклинаний, в то время как управление льдом или другими элементами не зашло дальше изучения самых азов. Исключением стала лишь Тьма и иные зпретные практики. Торберд часто в процессе молчаливого чтения учебников, которые он постигал наперед учебной программы, подмечал, что авторы умело скрашивали углы и не заходили вглубь щекотливых и скользких тем. Когда в книге говорилось, как снять проклятие и какие типы проклятий бывают, в ней отсутствовала информация, как его наложить, хотя магу было очевидно, что и снятие проклятия, и его наложение - две стороны одной монеты. Заклинание распознавания магии позволяло почувствовать магический фон объекта, и, в редких случаях (который коснулся и истинно одаренного Торберда), увидеть его, но в пособниках не было ни слова о том, что с помощью него можно было заметить и слабые места, по которым можно было ударить. Плетение огненного шара требовало исключительно обращения к Аркане, а подчинение стихии дозволялось лишь опытным и сильным волшебникам, хотя студент магической школы был осведомлен о том, что наполнив стихию ненавистью и злобой, ее можно было усилить.
Первые шаги в изучении темной стороны магии заняли у Торберда некоторое время. Они были неуверенными, шаткими и очень часто угрожали его жизни. Подопытные животные гибли, словно крысы под гномьим вакуумным колпаком, лишенные воздуха, одно за другим, занавески комнаты воспламенялись и дымили чадящим зеленоватым дымом в отсутствие других ее жителей. Целый семестр самообучения подчас запретным, рискованным и откровенно темным практикам Торберд сумел провести, чудом избежав всех вопросов и подозрений. Но однажды ему не повезло. Один из архимагов, ответственных за жилое состояние общих комнат учеников, заметил следы пожара на стенах и подозрительно сырую, почерневшую, будто от сырости и гниения, простынь, а потом не преминул воспользоваться диагностикой магического фона.

Студенту последовал строгий выговор, его отчитывали несколько преподавателей, но его хорошая успеваемость спасла его на этот раз. И научила его заметать следы. Первые два года обучения начальным дисциплинам прошли, и началось углубленное изучение материала, выбираемого самим студентами - формировались новые группы, что было на руку Торберду, ведь старые сокурсники начинали отмечать ореол негативных чувств и эмоций, вечно следующий за молчаливым зеленоглазым черноволосым и худощавым пареньком, что носил острую бородку клином и коротко остриженные усики.

Пусть наследника обедневшего рода больше не привлекали доступные и разрешенные дисциплины, ведь его тянуло к запретному и скрытому, тому, что соответствовало его мрачной, одинокой натуре, он для продолжения легального обучения выбрал специальностью плетение чар. Это была трудная наука, поскольку рассматривала она сам базис построения заклинаний и их конструирование, она изучала основу самой магии, и состояла из многих отдельных дисциплин, которые студентам приходилась посещать и сдавать экзамены: начертания, руноплетения, сотворения чар, магомеханики и прочих, не менее сложных и требующих настоящего таланта предметов. Поскольку днем почти все свободное время мага было занято учебой, ему приходилось отдавать всего себя другим знаниям ночью: посему очень скоро под его глазами появились синяки, бородка разрослась и превратилась в неухоженный пучок волос, а прическа растрепалась, создавая впечатление неряхи и торопыги, облика, присущего более настырному гному, чем человеку. Впрочем, на фоне остальных магов, что тоже спали достаточно мало кто из-за забав, а кто из-за подготовки и зубрежа заклинаний, Торберд не сильно выделялся: разве что его вечная угрюмость и отстранённость отличала его неряшливость от неряшливости прочих.
Знания дисциплины плетения чар в будущем помогло магу. Видя закономерности в построении магических конструктов, и представляя сложные заклинания, словно клубки переплетенных нитей, каждая из которых отвечает за свой эффект, он быстро понял принципы некромантии во время обучения в Некроситете, годами позже.

Темой смерти, а вернее вечной жизни Торберд заинтересовался на четвертом году обучения в Даларане, когда ему было восемнадцать. Всего четыре года оставалось ему доучиться, чтобы стать признанным и дипломированных магом и ступить на путь дальнейшего развития и обучения, но мысли юного чародея были заняты другим. Разобравшись в чарах и в их конструкции, а также раздобыв один из темных манускриптов, он осознал окончательно, что человеческое тело не вечно и хрупко. Темные энергии способны ранить его, обжечь и навредить, и многое могущество, доступное тому, кто отринул бы человеческий облик, не было доступно простому колдуну. Пока это были лишь размышления, однако Торберд задумывался о них достаточно часто. Вопрос возраста и неуклонно бегущего течения времени тоже интересовал его - ведь глядя на Антонидаса, величайшего архимага и лидера Совета Шести, можно было сказать, что его старость не за горами, и даже с помощью магии свою жизнь он продлит едва ли на срок длиннее столетия-другого. Ведь Торберд осознавал, что если за четыре года он еще не постиг и малой крупицы от того количества знаний, что были действительно полезны и сулили могущество, то и за сорок лет он не сильно продвинулся в изучении, если глупые ограничения и запреты так и будут довлеть над учениками.

На пятом году обучения маг впервые попытался силой волшебства заставить мертвую мышь встать и пройтись. Сколько силы, сколько маны было потрачено на этот безрассудный эксперимент. Спешно написанные собственные заклинания, призванные взаимодействовать с тонкой духовной материей, эхом отражались от мрачных стен одного из подвалов бесчисленных башен Даларана, пламя свечи меняло свой оттенок то на фиолетовый, то на зеленоватый, то на тускло-красный, а начерченная мелом пиктограмма светилась холодным светом из-за переполненности магическими энергиями. Когда поток силы влился в мышь, что лежала в центре искусственного нарисованного круга, она приподнялась в воздух и начала левитировать. Ее лапы раскинулись в сторону, глаза открылись, а сама она издала пронзительный визг.

Очарованный этим зрелищем истинного страдания и обретения истинной свободы, Торберд потерял дар речи, даже и не думая контролировать поток энергии, ключом бьющий в бедного зверька. И зря. Спустя всего мгновения, тот наполнил хрупкое тельце млекопитающего, отчего то раздулось, словно труп, пролежавший на солнце, и лопнуло, обрызгав остатками отчего-то дымящейя плоти самого колдуна. Увы, маскировка магического фона не была освоена Торбердом в совершенстве, и его деяние оказалось раскрытым. Никто точно не знал, что именно совершил юный чародей, ведь смесь Тьмы, ненависти, Арканы и Свет знает только еще чего не могла быть названа некромантией в привычной мере, но наказание было суровым. Следы спешно стертого круга были обнаружены и задокументированы, а сам маг с позором исключен из Даларана, так и не завершив свой путь в постижении знаний. Широкой огласке это предано не было.

Торберду оставалось только вернуться в родовое поместье, где разгневанный отец заявил, что уезжает прочь вместе с пожитками, а его сын пусть разбирается со всем сам. Чародей молча выслушал всю ругань, а когда дилижанс с отцом укатил прочь, немедленно начал обсустраивать подвал поместья в своих целях.

Используя старые связи, оставшиеся с Даларана, он старался находить книги, наполненные информацией о запрещенном, и пытался совершенствовать свое искусство. Деревенька была продана другому помещику, и на вырученные гроши Торберд нашел несколько учебников Даларана старых редакций и одну рукопись, так и не попавшую в печать, где обсуждалась темная магия. Практически не питаясь, совершенно забросив себя, маг стал походить более на мумию, чем на живое существо: он похудел так, что ребра торчали из-под плотно обтягивающей их кожи, ногти отросли почти на половину дюйма, волосы были неухоженными и длинными, а борода скомкалась в клочья.

Несколько лет прошли для Торберда среди подвального сумрака и стоек с алхимическими реагентами, пока он отчаянно пытался совершенствовать свое искусство. Ночью ему начали слышаться голоса, его разумом завладели навязчивые идеи, а во всех окружающих селах ходил слух, что в заброшенном поместье на окраине завелись призраки.
Через некоторое время, в один из дождливых дней в прогнившие двери фамильного дома постучали три раза, громко и четко. Торберд как раз прекратил попытку сотворить новое заклинание, и к своему собственному удивлению подошел к двери, отперев ее. На крыльце лишь лежала записка, написанная каким-то шифром. От нее веяло так хорошо знакомой даларанскому ренегату тьмой и могильной энергией, и следующие часы он потратил на расшифровку довольно стандартного шифра с подстановкой других букв. Его губы изогнулись в кривой усмешке, когда он прочел получившийся результат.

Культ Проклятых заинтересовался уже начавшим набирать небольшую известность среди окрестных деревень магом, и много лет Торберд провел среди культа. Он проникся идеей возрождения после смерти и был очарован концепцией вечной жизни. Его таинства темной магии все совершенствовались, чародей участвовал в погибельных ритуалах с кровавыми жертвами и наблюдал за тем, как посвященные заставляли трупы оживать.

Один день превратил его из послушника в кого-то более значимого. Сам Кел`Тузад, присутствующий на одном из собраний ячейки Культа, в которой состоял Торберд, что было для Проклятых великой честью, указал своим перстом на тех, вокруг кого клубилась сама Смерть. Среди таких был и бывший ученик Даларана.

Темный маг удостоился чести обучаться в Некроситете, недавно основанной Кел'Тузадом школе некромантов, что располагалась в подземельях под поместьем Баровых. Там уже некромант показал отличные результаты, и проучился два полных курса обучения общей некромантии, "для закрепления результата", как сам он заявлял, и пройдя скорый курс темной магии.

Из стен Некроситета Торберд вышел мертвецом, одним из немногих учеников, что удосужились чести быть убиенными и возрожденными в процессе обучения. Его идеалы и стремления теперь кружились вокруг одной только Плети, и он приготовился следовать приказам Повелителя, куда бы он его не направил...

Powered by Froala Editor