Это был очередной зимний день, укутанный режущей глаза белизной снежного пейзажа. Он отличался от других прошедших времён тяжкой атмосферой траура в особняке «Эбонитового Ворона».

Я стоял у зеркала и пристально смотрел на собственное отражение, выжигая взглядом каждый изъян, сопутствуя исправлением. Пусть и чужда моя компания, но присутствовать на похоронах – обязанность.

– Непривычно. – Произнёс я вслух.

В основном моя одежда состоит из белых тонов, покрытых лишь золотистыми узорами вне зависимости от погоды и времени года. И сегодняшний день был единственным, когда я переоделся в чёрный поминальный костюм. Даже на похоронах собственных товарищей из торговой компании я стоял в тех же цветах. В те времена переодеться было невозможно, смерти настигали нас в самом пути.

Личные приготовления подошли к концу, и я покинул особняк, ожидая часа X. Под табачный дым зажжённой трубки мысли настигали мои внутренние лабиринты. Почему я испытываю неизведанные себе чувства? Я видел достаточно смертей, каждая из них сопутствовалась душераздирающим плачем и моей внутренней пустотой, отсутствием эмоций. Дети, жёны или мужья покинувших разрывались от горя, бокалы наполнялись алкоголем, стены – тишиной. Я даже не испытывал жалости, не испытывал вины за их гибель, принимая как должное всю цепь, стоя холодно перед гробами. Слова прощанья? У меня их нет, и не было. Мертвецы уходили в землю, ни услышав моих слов.

Время летело, солнце покидало горизонт. Докурив, я вернулся в особняк и неожиданно увидел «дикого» человека, укутанного в шкуры собственной добычи. Что, как и зачем – меня не волновало. Я хотел одного – уединения. Но и тут меня ожидал коварный крах. Как только я удобно расположился на мягком алом кресле близ стеклянного журнального столика, в дом ворвалась рыжая, невиданная ранее мне незнакомка. По внешнему виду она казалась преступницей, но была слишком юна. Манеры отсутствовали, и совесть, судя по всему, то же, а внешний вид оставлял желать лучшего. Внутри меня всё воспылало. Да чтобы в мой дом и кто-то ворвался?!

– Эй, ты кто и что ты тут делаешь? – Спросил Тодар девочку, выбив меня из размышлений.

Мой дом, да? Смешно. В этих стенах я – гость, никто больше. Лишь бремя на плечах пернатых.

– Я подругу ищу. Не ошиблась домом? Я уже три раза захожу – и всё мимо! – Начала верещать рыжая.

– Подругу?

– Да, подругу!

– А ты кто?

– Мышка.

Диалог охотника и незваной гостьи продолжался до официального предложения зайти. Я не помню, о чём говорили они дальше, да и участвовал ли лично тогда, но отрывисто помню недовольное и подавленное появление Кейнона, не одобряющего визит «мышки» Лу.

Дальнейшие часы прошли в молчании, разбавляя вопросами о произошедшем. Из лазарета вышла Симорин, объявив о сборах. Следом появились и израненная Тарлия, дочь командира отряда, и Ивейн, сопровождающий её. Со временем подтягивались и другие члены «Ворона».

– Все собрались? – Спросил старик, придя последним. – Пойдёмте… поскорее упокоим их. Тела уже гниют.

Ивейн, Шендралар, Кейнон, Рэнион и я спустились в лазарет и направились к гробам, где находились павшие – Зигрисмар и Ниалин. Увидев их, особенно мага, внутри всё сжалось. Простояв молча пару мгновений, все взяли гробы и понесли за пределы особняка. Остальные следовали позади, сдерживая до последнего свои эмоции. Мы зашли за особняк, пробирались сквозь пучину снега и взбирались на возвышенность по подготовленным, но уже промёрзлым ступенькам, пока не дошли до дерева, где было подготовлено всё: и могилы, и именные камни.

Товарищи переглянулись между собой. Я задался вопросом: «Имею ли я права находиться здесь? Должен ли провожать в последний путь бойцов, с которыми не связан?» Сомнения терзали меня.

– Желает ли кто-то сказать первым? – Задал вопрос Кейнон и осмотрел каждого.

Мои уста чуть приоткрылись, я желал ответить, но горло застыло, сдерживало воображаемый ком, и единственное, что осталось в голове: «Почему я не могу сказать ни слова?»

– Что же… тогда я начну, – Кейнон встал перед могилами и принялся за свою прощальную речь.

В глазах то темнело, то светлело, кружа передо мной картины. Голову сдавливала неизведанная боль, выбивая меня из реальности.

«Что же это? Почему? Да что со мной? Что я здесь делаю?» – Волной настигали мысли.

Я продолжал рыться в себе и не понимал происходящего. И будто ударом молнии я вернулся в реальность при словах командира: «Вы – мои братья!» Братья…. Это то слово, с которым ранее мне не доводилось быть знакомым. То слово, которое проявлялось в моей голове при одиночестве. То слово, воплощающее в себе одно из скрытых желаний – иметь брата и быть кому-то братом. Я всегда думал, что брат – всегда кровное. Лишь семейные узы говорят о тебе, как о брате. Ничто иное. Но теперь я осознал. Бывшие товарищи едва достигали понятия друга, их интересовало одно – деньги и собственная жизнь без ответственности. Они даже были готовы сложить голову того, кого называли «другом», «товарищем», чтобы достигнуть своей жалкой и мелочной цели. Но «Вороны» – не они. В их стенах чувствовалась семья, но ничто не связывало, кроме клинка. Узы были созданы самостоятельно, горечь передавалась между друг с другом. Им не нужны слова, чтобы понимать истинную боль, достаточно почувствовать собственным сердцем. И злорадная судьба желала показать мне эту таинственную тропу, показать путь под лучами, но сквозь тернии преград через знакомство с ними. И пусть мимолётный поединок, мимолётные разговоры с таинственным магом, связывали меня с Зигрисмаром, только сейчас я понял, что этого вполне достаточно, чтобы начать путь уз.

«Вороны» не сдерживали эмоций. Они плакали и прощались, говорили последние слова в их последний путь. Пора сделать шаг. Пора сделать невообразимое для самого себя – быть искренним и сказать слова благодарности.

Тишина. Я полез в карман и обнаружил в нём семечко. Но когда я успел найти его?

«Перед тем, как переодеться, я купил саженец дерева…», – вдруг вспомнил я.

Усмехнувшись про себя, я оглянулся. Единственный, кто оставался в силах на сегодня сказать слова – был я:

– Пожалуй, и мне стоит сказать пару слов.

Сделав несколько шагов к могилам без особых внутренних преград, что было удивительно для меня, я прощально взглянул на них:

— Я — не поэт. И красиво говорить не умею, но смею наглости молвить прямо здесь. Может, придя я раньше, мы бы знали лучше друг друга. Ниалин. Первая наша встреча выдалась метанием твоего кинжала в меня. Но жизнь порой говорит о том, что грубые снаружи всегда верны внутри. И в этом я убеждаюсь в сегодняшний день.

Слова встали комом в горле. Я затих и повернулся к Кейнону, зная, насколько это странно, что я вышел говорить. Но в моих словах нет лжи. Сегодня я убедился. Необязательно быть добрым в повседневной жизни, главное – поступки и их цель.

– Думаю, будь я членом вашей пернатой семьи, – Продолжил я, вернув свой опечаленный взор на могилы. – я бы раздражался от вечной твоей брани и раздражительной молвы, но всё же был бы рад видеть живым. Увы… – И вновь пауза. На этот раз я намеренно стихнул, позволяя самому себе собраться с собственными главными мыслями. – Тот, кто твёрд в нраве, твёрд в вере. – Подавлено и чуть хрипло начал я. – Зигрисмар. Ты – первый человек, после Кейнона, которого я узнал среди вашей называемой семьи. И пусть мы знакомы были мало, я успел зауважать тебя. Да и к тому же… являясь магом, ты разжёг вновь интерес к рассуждениям.

Мои уста расплылись в слабой улыбке:

– Вы – дети пернатые этого величественного гнезда. Вас не забудут. Спасибо, что были братьями друг другу, спасибо, что были с Кейноном и остальными. Именно смотря на него, я понимаю, насколько вы были ценны всем. 

Я поднял сжатую ладонь и показал «душам» семечко:

– Укрытый горем старик и ваш брат уже сказал: «Зигрисмар хотел быть похоронен под деревом». Почти не прогадал. Дерево – воплощение пути жизни и смерти. Пусть оно олицетворяет столь интригующую тропу. Пусть это семя, пусть оно свяжет вас вместе. – В процессе своих слов я подошёл между могил и чуть раскопал землю, посадив растение. – Пусть то, что в будущем взойдёт, станет нашим мостом между вашим покоем и нашим путём. И пускай птицы, в частности вороны, воплощают вашу волю, ваши души, наблюдая за нами с птичьего полёта, с небес. Храните это гнездо своим присутствием в наших сердцах. Вы живы. Живы в нашей памяти. И будете жить даже после нашей кончины, уходя в далёкие века!

Мои руки то взмывали вверх, то опускались, под конец прикладываясь к груди. Закончив с речью, я вернулся назад и вместе с остальными смотрел на посаженное мною деревце, как не заметил, что по моей щеке стекла пусть и единственная, но первая искренняя слеза за всю свою жизнь.

После похорон я решил для себя: пусть личина остаётся личиной, но если это семья – будь всё откровенно. И пускай ещё рано, я открою свой настоящий лик.

Прощание с Ниалином и Зигрисмаром закончилось для меня моим желанием стать членом пернатой семьи.

– Я пойму ваши чувства. – Сказал я себе прямо сейчас на крыше, написав пройденное сегодня.

Я отрину собственное прошлое и прочувствую каждой клеткой своего тела всё то, что пережили вы, во имя вас!

Подпись: Карлес Кастиэлло

Дата: 20 января 23 год от ОТП.

Powered by Froala Editor