Талласиан Золотой Рассвет

Предыстория

  Наследник Золотого Рассвета сидел под тенью сводов собственной обители без интереса изучая множественные свитки исписанные золоченными чернилами, излишне вычурным и расточительным для простых отчётов и донесений, коими являлись все эти письмена на самом деле. Последние лучи слепящего заходящего солнца отвлекли его от дел, обратив внимание эльфа на закат сегодняшнего дня, на то, как пылающие линии очертили силуэты лесов, долин, могучих шпилей и прекрасных парящих цитаделей Кель' Таласа, располагающегося к западу от комплекса, а по морю к гавани приближались последние корабли с материка, отражая на парусах солнечный свет. Талласиан вздохнул, встал со своего изысканного, удобнейшего кресла, от многочасового сидения в котором поясница изнывала не хуже, чем после лодочной скамьи, вышел из-за своего большого резного стола, дела за которым решались всё так же тоскливо и медленно, и проследовал к шару из красного хрусталя, что почивал на высокой золоченой четвероногой подставке. С помощью этого предмета, он часто наблюдал за Рассветными Шпилями, их жителями, гостями, своей семьёй, а порой мог наблюдать даже пейзажи и события, которые имели место быть за много лик, в отдалённых уголках Кель'Таласа. Но сейчас эльф не мог собраться с волей и мыслями, а потому сегодня сфера показала ему лишь его собственный лик, отражающийся на гладкой поверхности хрусталя. Годы и неприятности не были властны над ним, оставив внешность Талласиана неизменной уже почти три сотни лет. Безупречная, тронутая лишь морским солнцем кожа, благородные черты чистокровного высокорожденного эльфа, длинные пряди серебристых волос, лазурные глаза искрящиеся магией и эти губы, с ними казалось, что Талласиан улыбается. Даже когда он был зол, хмур, или опечален, на его лице практически всегда зияло подобие улыбки, от чего он казался ещё более высокомерным. Весь поглощённые раздумьями, он никак не мог сосредоточится, а потому медленным шагом ступил далее по округлой зале своих покоев. Стены украшали различные знамёна, гобелены, на подставках пылились клинки, глефы, жезлы, луки и трофеи – все они говорили о его жизни. «Моё прошлое». Столько ролей он на себя примерил, столько умений приобрёл, столькими знаниями овладел, а когда наконец остепенился и занял своё место в мире… жизнь разбилась на осколки, стоило лишь одной, её самой значимой грани дать трещину. «Зашло моё Солнце». И рассвета было ждать четно, он это знал. Его сердце ушла вслед за местью, за Тёмный Портал, забыв о нём и о семье, видимо позабыв о том, с кем прожила полтора века. Снаружи гулял лёгкий, освежающий морской бриз, шумели волны и звёзды начинали проявляться на тёмно-пурпурном небосводе. А Талласиан всё гулял, наедине со своими мыслями. Многие века он уже так гуляет по миру, срок не малый даже для высшего эльфа, большая часть его жизни сейчас казалась сном, но эта пелена не мешала ему отчётливо помнить почти всё что с ним приключилось. Раньше всё было ярче, и чувства были более обострёнными. Тогда чтобы чувствовать себя частью этого мира, достаточно было только вздохнуть полной грудью. А ныне, он мог с пол часа концентрировать в руках огненный шар, а порой проводил лезвием хопеша по ладони, проливая свою благую кровь — не мог без боли прочувствовать реальность происходящего. У Талласиана было двое детей, видом и поведением своим уже демонстрирующие самостоятельность и независимость, но всё ещё юные и наивные создания, отчего-то он не питал к своему потомству тёплых чувств в должной степени. Конечно, он любил Велориана и Дорию, но не в той мере, в коей положено отцу. Лишившись матери, они вовсе перестали нуждаться и в нём. Когда-то наследник шпилей и сам осиротел наполовину, но понять собственных детей не мог. Эльф ступил в гондолу, и та устремилась вперёд, рассекая водяную гладь. Благодаря чарам, в гондольерах не было необходимости. Лодочка прошла по каналам, минуя устремлённые к небесам башни, массивные обители и круглые белокаменные бунгало. Находясь здесь, дома, он часто забывал о берегах края вечной весны, о королевствах людей за его пределами, о целом свете. Рассветные Шпили. Здесь был его мир. С самого детства он с трепетом разглядывал золоченные белые башни и витающие платформы, даже теперь, спустя века, они всё ещё оказывали впечатление. Талласиан был рождён что бы стать владыкой этого места, и вся жизнь ведёт Талласиана к этой цели, что теперь стала для него какой-то блеклой и навязанной. Его столько лет кормили эти изысканным блюдом, что оно успело изрядно приесться. Теперь, когда он думал о покоях на Великом Шпиле, о месте в Совете Магистров Луносвета, о всём что его ждало после смерти отца, порой Золотого Рассвета тошнило от этих мыслей. Однако, разве мог он отдать ему предначертанное в руки брата или сына? «Веласан не справится, Велориан не справиться, это никому не по силам, – Талласиан взглотнул, ощущая во рту сухость, – кроме меня». Гондола прошла под арочным мостом, который соединял две возвышающиеся из воды платформы и весь порос вьющимся растением. В гавани дремали суда, потрескивая мачтами. Как странно. Желать власти, но избегать ответственности; избегать долга, но делать всё во благо своих подданных, ;;; жажда признания, но нетерпение к себе подобным... Быть может, Талласиан желал безраздельной власти? Не-е-ет, эта звёздочка слишком высоко, к ней ему не дотянутся, никакому шпилю окрылённой золотом башни, никакой парящей цитадели не достичь высоты дворца Ярости Солнца. – Но я могу попытаться, – губы преобразились в настоящую улыбку, глаза блеснули ярче обычного. Талласиан вышел из гондолы. Эта лодочка более ему не годится. Золотому Рассвету пора плыть в Кель'Талас, и для этого ему понадобится судно внушительнее.