Вкус крови побуждает в нас воспоминания о знакомой музыке.


     В Красногорье беснуется тьма, по пещерам шныряют бледнолицые твари, но баронство Реденхельм готовится к войне. Но с кем? Дочь хозяина магической башни, Джая, в плену старого «друга», или, во что всем хочется верить, простого безумца. Все дела отложены на второй план, дозорные смотрят в оба, а Филип продумывает свои грядущие ходы. Однако все его ожидания рушатся вновь…

Войны не будет, ведь Онард появляется у стен баронства один. Вернее, с Джаей, связанной, уставшей, но живой и на удивление целой после, казалось бы, смертельной раны. Похититель требует Филипа. Впрочем, до того, как чародей выходит, на встречу врагу выходят многие другие, судя по всему, знавшие Онарда со времён его вражды с Филипом много лет назад. Впрочем, словами шамана убедить не выходит. Он взывает к чести чародея перед глазами его подчинённых, требуя выполнить обещание, данное на прошлой встрече.

На этот раз Джая не пытается, по крайней мере не может даже думать о побеге. Филип выходит на дуэль. Но пошёл ли бы он на такое, стой перед ним всего лишь безумец? Гвардия и другие жители баронства выступают свидетелями со стороны Филипа, когда как за спиной Онарда возникают духи стихий, способные пусть и  частично, но уравнять силы сторон. Стало ясно, что будь священная битва двух воинов нарушена кем-то извне, потерь не избежать никому.

Битва начинается. Взмахи исполинского копья, сопровождаемые свистом ветра ударяют в пустоту, оставленную после скачка чародея, быстрые выбросы магии развееваются об особый доспех охотника, чьи заклинания разбиваются об арканный барьер. Впрочем, то ли выдержанная десятилетием ярость движет Онарда к верной победе, то ли Филип оказывается слишком стар для такого оппонента, но вот посох чародея расколот шоком стихии, а сам он обессиленный припал на колени. Охотнику остаётся нанести последний удар.

Шаг за шагом он приближается к поверженному врагу, занося старинное копьё для смертельного выпада, но в этот самый момент он… Оступается. Или же кто-то вмешивается в дуэль? Удара не происходит, копейщик отступает на шаг, читая защитные заклинания, направленные в неизвестность. Филип пользуется этим, выхватив кинжал и совершая свой удар по отвлечённому противнику.

В мгновение ока на коленях оказывается не поверженный, но победитель, истекающий кровью и пытающийся что-то сказать чародею. Из-за холмов в то же время возникает загадочная фигура, воздевшая руки к небу и пытающаяся сотворить некую магию. Гвардейцам приказано открыть огонь, но человека в балахоне, кажется, отведшего руку Онарда, защищают его же стражи, духи воды. Но судьба шамана всё ещё в руках Филипа, но тот… Не решается добить копейщика. Или же он сразу знал, что не станет этого делать. Можно ли это назвать принятием поражения, или же Филип, вспоминая прошлое, пытается загладить некую вину перед шаманом? Так просто на это не ответить.

В то же время становится ясно, что возникшая фигура – запаздавший товарищ шамана, и ей, вернее, ему позволяют залечить пусть и нечестно нанесённую, но рану поверженного. В этот момент многие облегчённо вздыхают. Вторженец, удивлённый, или даже впечатлённый поступком Филипа, соглашается забыть старые обиды, он готов довериться старым товарищам, пытавшимся донести до него эту мысль с самого начала. Неужели пусть и через кровь и слёзы, но удалось найти новых союзников?

Все скриншоты данного события были утеряны. Остаётся только этот пересказ.

                                                Поражение или победа?

Powered by Froala Editor