Дурные сны заставили Эйниоллу проснуться как не своя. Видения огня и серы, что входили в синтез воспоминаний двух разных сознаний, потревожили так сильно, что многие тюремщики оглянулись. Ибо она кричала. На крик созвался уроженец Стромгарда Айрим, который и надзирал за проклятыми предателями, висевшими на вороненых цепях, заграждавшие даже шанс на чары.

    Предатели – такие были ассоциации у Рейда с дезертирами.
 

  Молва была у пленницы, что обрекла себя на заключение, чтобы пощадили шансом увидеть госпожу Вербену из Сокрушителей вновь. Она звучала с таким тоном, словно забыла, что такое дерзость, даже при пассивной речи о желании чему-то. Этой игрой она вымаливала шанс. Но одной этики уровня неприкасаемых было недостаточно. 

Айрим был таким Сокрушителем, какого научила Вербена. Будучи стражем темниц в древних катакомбах под башней темной иерархии, он знал, сколько воды требуется, чтобы существо не умирало. Всего было и нужно… казалось. Но он мог позволить себе превышение своих приданных полномочий.

  Обессиленную женщину благородной расы он лично решил испытать на покорность физическими унижениями… но нежно. Насколько могут быть нежными наказы, выгодные к исполнению для практической невольницы, с засаленными волосами и стертой в грязи кожей. В темноте тюрьмы ужасов это не было заметно на глазах тюремщика – он просто убеждался в пригодности эльфийки вообще что-то делать, во свое вымаливаемое желание.

  Было дозволено Эйниолле увидеть Вербену снова. Та не подмечала ничего странного – всегда думала, что эльфийка так издевалась над самим концептом покорности, с падениями на колени и особой лексикой. Но все же хватало нервов, чтобы с пленницей говорит на тему рабства, практикуемого усиленнее с каждым годом у Рейдеров с момента опеки Лод’амротом.
    Странный вызов эльфийки самой себе не встречал сомнений. Вербена просто дала на то волю, мгновенно выбрав запрошенную ей покровителя. Будто было в милость, что хватает вообще смелость, чтобы вымолить статус раба.

    Покровительствовать Эйниоллой и теми дезертирами взяла на себя самая рядовая из господ – чародейка Эрфельда Дагрольц.

    Поначалу новый повелитель, которой всегда нужно было подчиняться напрямую, использовала полученных предательниц с пользой – пытаясь пристроить к труду. Она с сожалением воспринимала то, что новым рабочим, с которых не спросят о желании жить богато или есть лучшие рационы, не поручают труд зачарорывать новое оружие на службе Рейду. И лучшим из исходов было отправление всех цепных слуг очищать катакомбы от зловонных нечистот. 

  Так она говорила своей Эйниолле. Перед ней была приличная слуга – светлая, с кожей, на которой пытаются впечататься с внутренней стороны кости, Руки по плечо и ноги по колено были покрыты раздражительной темной тканью, чтобы смотрели в темноте никак, чтобы даже цепи выделялись относительной светлостью. Холодные звенья держали плоть в муражках.

 Эрфельда чувствовала, что в эльфийке прослеживается скорее покладистость, чем инстинкты, должные доводить повеления до автоматизма. И вечно та дорожила тем, чтобы с названными по ступени иерархии сестрами обходились с надлежащей строгостью. Смерть воспринята с большей тревогой Эйниоллой – это было заметно во время принуждения к принятию лжи, что все ее сестры умерли, при виде поддельных скелетов, и плачу после этого принятия. Все-таки, чародейка признала, что она так решила подшутить – и остальные рабыни были в минимально живом состоянии, чтобы работать.

    Оставив с повелением обратить скелетов и черепицу ее нового покоя в пыль, Эрфельда Дагрольц вышла. У нее будут новые затеи, с щепоткой насмешки.

Powered by Froala Editor