Тодеус Безродный

Предыстория

   Моё имя Тодеус, а имя отца, которого я никогда не имел мне неизвестно. Так, что обойдемся без него.

   Я веду этот дневник чтобы по окончанию похода, в зависимости от того как он закончится, мне было, что вспомнить, либо чтобы люди, которых я любил, знали как я окончил свой жизненный путь, который по жестокой иронии судьбы, столь скоротечен для рода людского.

   День 1. Думаю, стоит начать с небольшой предыстории.

    Мы покинули Лордерон. Тот, который назвался доктором Чалмером, человеком весьма известным в узких кругах исследователей и борцов со всякой нечистью, уроженец Гилнеаса. Нанял нас для одной авантюры в землях, о которых нам приходилось лишь слышать. 

   Под «нами» я имею в виду себя и моих старых товарищей по службе. Горстка ветеранов, которые по счастливой случайности остались в живых после кровопролитных войн с зеленокожими варварами. 

   Опасная авантюра, как он её описал, заключалась в том, чтобы сопроводить его в имение его «старого друга», и обеспечить полную безопасность. 

   Должен признаться, за деньги, которые он нам предложил, мы были готовы положить и собственные головы на алтарь.

   На все наши вопросы о том, куда мы направляемся, и какие конкретно опасности могут нас подстегигать, доктор Чалмер отшучивался и засыпал нас всевозможными комплиментами. Восхваляя нашу отвагу, он раз за разом повторял, что нет ничего, с чем бы мы ни справились, а все нюансы навигации и подготовки к походу он возьмет на себя.

День 3. Ничего особенного за эти дни не происходило. Лишь скучные поездки и болтовня о старых ранах, и в тысячный раз пересказанные истории о том, как мы их получали.

   Я намеренно упущу подробности того, в какие деревни мы заходили по пути и в каких тавернах останавливались, когда у нас был шанс переночевать под крышей, на мягких кроватях.

   Отмечу, лишь, что доктор Чалмер вел себя чересчур возбужденно, всякий раз, когда мы оказывались среди толпы или в публичном месте, вроде главных площадей, где всегда было людно, и не протолкнутся. 

   Со стороны это казалось странным, он будто начинал нервничать. Как юнец нервничает, когда впервые оказывается перед ложем с обнаженной женщиной. 

   Генрик списал это на затворническую натуру людей населяющих Гилнеас. Но справедливости ради, я сказал, что у Генрика, такое отношение почти к каждому иностранцу, которого он встречал в своей жизни. 

   День 4. Сегодня был странный день. От рассвета и до заката мы блуждали у окраины какого-то леса. 

   Будь я проклят, но я не могу вспомнить, как он называется. Его название будто вылетело у меня из головы. Я слышал о нем. Я читал о нем! Но его название вспомнить не могу.… Как имя старой собаки, которая скончалась много лет назад. 

   Это всё вызвало в моем сердце странную тревогу и не давало покоя вплоть до следующего дня. А может, я просто старею. Хотя как выяснилось вечером, ребята испытывали схожие ощущения.

   День 5. Вчера была непривычная ночь. 

   Я долго не мог уснуть, меня одолевали кошмары. Будто я снова у Предгорья Хилсбрада и орда зеленокожих несется на нас, но в этот раз мы уже знаем, что проиграли. Не могу точно передать эти эмоции, но ощущение такое словно ты переживаешь один из самых страшных случаев своей жизни, понимая, чем все закончится, но по какой-то неведомой причине надеешься, что все обернется иначе. А в конце разочарование и пробуждение в холодном поту.

   Ребятам не тоже спалось. И лишь доктор Чалмер сохранял удивительную и до боли подозрительную бодрость духа. 

   День 6. Сегодня мы рискнули войти в чащу леса… название, которого я по-прежнему не помню. 

    Доктор Чалмер говорит, что понятия не имеет, как зовется сия мрачная чащоба, но мне кажется, он знает. Знает больше, чем говорит нам. 

   Я поделился этим с ребятами, но они не разделяли моих подозрений на его счет. Почему-то они ему верили гораздо больше, чем я предполагал.

    Ах да, деньги.

   Мы шли медленно, лошади то и дело шарахались от любого шороха. Я помню, как покойный капитан Виен наставлял нас: «Если ваши глаза не видят врага, это не значит, что его впереди нет. Обратите внимания на ваших верных четырёхногих спутников в минуты сомнений».

   И мне казалось, что опасность была повсюду. Собственно как и предупреждал доктор. Правда, глядя на него, можно было поклясться, что для этого человека в этой мрачной, таинственной чащобе нет ничего, чтобы могло наставить его нервничать. Что казалось ещё более странным, учитывая его нервозность в людных местах. 

   День 8. Мы забрели в какую-то глушь. Здесь почти нет света. Он не пробивается сквозь густые кроны деревьев.

   Мы по-прежнему не можем выспаться. Я помню, что мне снятся кошмары, но не могу вспомнить о чём. Обычно такого не происходи, но доктор уверяет нас, что в этом нет ничего необычного, а вся эта усталость, чрезмерно обостренная реакция на любые шорохи, следствие недосыпания и перенапряжения. Да… как же.

   День 10. Или 11, мне тяжело понять прошла ночь в этих темных дебрях или нет. 

   Я застал доктора за необычным, а быть может за нечестивым занятием сегодня утром. Если это можно назвать утром. Когда мы сворачивали лагерь, я отошел по нужде и увидел, как доктор, который всегда ночевал немного поодаль от нас, укомплектовывал свою сумку с медицинским оборудованием. 

   То, что я увидел, на мгновение ввергло меня в шок. Я не могу точно утверждать, но когда доктор Чалмер начал прятать колбы с различными снадобьями, в одной из банок, которые стояли рядом, наполненные странным мутным раствором выплыла человеческая рука. 

   Я не поверил и протер глаза, но видение не исчезло. Маленькая человеческая рука, размером с руку ребенка плавала в мутном растворе стеклянной банки. В тот момент доктор резко вскинул голову, как будто, каким-то неведомым образом понял, что за ним наблюдают. Я же успел скрыться за деревом. 

   Весь оставшийся день, мы не говорили. Все без изменений. Кажется, он не догадывается, что я видел содержимое его сумки. Но когда мы принялись ужинать, он посмотрел на меня. И в его взгляде я уловил что-то не доброе. Или мне так показалось. 

   Нет, он не видел меня. Он не мог. Он не видел. 

   Или же…

   День 14, кажется.

   Ребята чересчур молчаливы. И доктор этот. Интересно о чем они разговаривают, когда я отхожу по нужде или собрать хвороста? О чем шепчутся у меня за спиной, думая, что я ни о чем не подозреваю.

   День 15. Мне надоело мучить себя попытками, осознать какой сейчас день от начала похода, поэтому я просто буду отмечать новые дни в дневнике, каждый раз после пробуждения, в предполагаемое утро.  

   А ещё я осознал, что забыл указать дату начала похода. 

   День 16. Я окончательно потерял доверие к доктору Чалмеру.

   Вчера после отбоя, когда все предположительно должны были спать, меня разбудили чьи-то голоса. Мои товарищи беседовали с эти доктором. 

   Он все рассказывал им о каком-то братстве, которое ищет и книге, которую пытается уничтожить. Или наоборот. Казалось, они не умолкали до утра.

   Дерьмо! От его рассказов мне стало сниться ещё больше кошмаров. Наверно, за эту ночь я поспал не более нескольких часов. И этот шепот из моих снов. После кошмаров я мог слышать его некоторое время. Хотя больше похоже на шелест листьев.

   Может доктор прав насчет перенапряжения.

   День 17. 

   Что-то странное происходит у меня в голове. Мне даже смешно об этом говорить, но о событиях вчерашней ночи и позавчерашнего дня у меня не осталось никаких воспоминаний. Лишь благодаря своему дневнику я смог оживить в памяти эти события.

   Сегодня я набрался смелости расспросить доктора о его сумке и том, что внутри. Его честность меня потрясла. Он не только признался, что в ней человеческие останки, но и начал объяснять мне причину их содержания в растворах, названий которых я не помню и цели, которым они послужат.

   На время нашего похода, я почему-то забыл, что человек с моими познаниями в сфере, в которой доктор является специалистом, будет слышать, о чем он говорит, но не слушать. Из сказанного доктором Чалмером я понял не больше, чем ребенок понял бы на лекции об устройстве человеческого организма.

   Может быть, мои подозрения были ложны и этот человек действительно знает, что делает. Но одно мне не дает покоя. И это по какой-то совершенно необъяснимой для меня причине совершенно не беспокоило моих соратников:

   «А какого черта мы тут делаем?»

   День 19. Странные мысли лезут в голову при виде кошмара, с которым мы столкнулись.

   Среди старых деревьев и гнилых останков домашнего скота, разбросанного вокруг старой усадьбы, мы разбили лагерь. Кладбище, нет, скорее… я не в состоянии подобрать необходимое слово для описания. 

   Поле смерти, на котором взрастали гноящиеся, обезображенные, разлагающиеся тела. Раскинулось на всю территорию поляны, на которой была возведена усадьба. Зловоние, не оставляло место свежему воздуху. Я не выдержал и в тот же миг исторг из себя всё, что поглотил за вчерашним ужином и сегодня на завтрак. 

   По внешнему виду ребят, я готов был констатировать, что они близки к тому же. И лишь доктор Чалмер продолжал, как ни в чем не бывало пристально вглядываться в окна черного здания.

   Мне тяжело писать о событиях, которые произошли в этот день. Я предвкушаю ужас, который ждет нас впереди. И будь я проклят, но в тот момент, когда мы покинули Лордерон, я и представить не мог, что впереди мы наткнемся на что-то даже отдаленно напоминающее это.

   Мне бы хотелось знать, что там. Что внутри этого черного особняка возвышающегося над садом костей. Мне бы хотелось выведать у доктора, что он забыл здесь, почему привел нас сюда. О да… мне бы хотелось выбить это из него. 

   День 20.

   Нам открылись намеренья доктора. Более двух недель мы провели в дороге, бесцельно шатались, этим мрачным и пугающим лесом, пришли в этот обитель смерти. И все ради того, чтобы выбить должок из его «друга».

   Будь я проклят, но служа в армии его величества, мне ни разу не приходила в голову мысль о том, чтобы опустится до уровня какого-то отброса, избивающего людей за деньги. 

   Как я дошел до этого, почему?

    Ах да, деньги.

   День… пусть будет 21.

   Мы весь день рыскали вокруг дома пытаясь понять, где находятся выходы, сколько в нем окон, есть ли там кто-то.

   Но за целый день оттуда не вышел ни кто. Ни единая живая душа. Лишь старый черный, полусгнивший дом и сад костей вокруг.

   День… не имеющий значения. Всё теперь не имеет значения. Дальнейшее описание событий имеет лишь символическое для меня значение. 

   Если бы мне сказали, что человек может кардинально изменить свою точку зрения на жизнь после одной лишь книги, я бы ответил вам, что это невозможно. И я бы искренне верил в это, до тех пор, пока не взял её в руки.

   В день, когда мы решились на штурм, решились наши судьбы. 

   Я и Гарек ворвались через черный ход. Доктор с остальными вышибли дверь главного входа. И мы рассредоточились по всему дому. Двое наверх, двое в восточное крыло, я и Гарек в подвал.

   Некоторое время мы не видели никого, кто бы мог оказать сопротивление и без труда продвигались вглубь в полной темноте, которую освещали лишь наши факелы, но все это время меня не покидало ощущение чьего-то присутствия. 

   Спустя пару минут наверху раздались выстрелы из пистолей доктора. Гарек закричал где-то позади, а на меня набросилась черная фигура и всеми силами старалась, повались на землю.

   Блеск стали в руке, и кинжал полоснул меня по лицу. Все произошло слишком быстро, и я не успел среагировать. 

   Длинная алая линия рассекла мое лицо ото лба и до подбородка. Боль, которую я не испытывал уже долгое время пронзила все мое тело. Не оставляя времени на передышку, мой убийца резко сократил расстояние между нами и вновь в его руке заблестела сталь. 

   Усилием воли я заставил себя на мгновение забыть о бели и перехватил руку с занесенным клинком. Мгновение и враг на земле. Ещё мгновение и уже его лицо встретилось со сталью моего меча.

   Рядом послышался грохот. Это тело Гареха рухнуло рядом, как я понял позднее. Глаза заливало кровью, и было тяжело разглядеть атакующего. Но я отчетливо видео оружие в его руках. 

   Неумело, он размахивал коротким мечем из стороны, в сторону намереваясь задеть меня. Видимо ещё совсем неопытный юноша, подумал я и вспомнил себя в его возрасте, отбивая очередной неуклюжий выпад.

   Минутная слабость мигом исчезла, когда мне не посчастливилось, не заметить маневр врага и тяжелый кулак врезался мне в нос. 

   Я пошатнулся и переваливаясь с ноши на ногу попытался отступить , темная фигура неумолимо следовала за мной.

   Взяв себя в руки, я снова сумел обрести контроль над ситуацией. Юноша продолжал размахивать клинком и не сумел вовремя отскочить, когда это было необходимо. 

   Его голова откинулась назад, когда мой меч вошел глубоко в живот юноши. Клянусь, я вогнал его по самую рукоять. Капюшон, скрывающий его лицо, спал, обнажая голову расписанную письменами на неизвестном мне языке.

   Его мертвое тело рухнуло, и свет факела осветил его лицо. Оно было молодым. Как у капитана Виена. Такие же угловатые черты лица, такие же глаза. 

   В тот момент я вполне мог ощутить укол сожаления. Хотя сейчас, на момент написания этих строк мне тяжело поверить в это.

   Вновь наверху раздались крики и выстрелы. Доктор Чалмер был ещё жив. Даже не знаю, как лучше описать мои чувства в данном случае, как радость от осознания того, что я не остался один в этом особняке смерти или разочарование от того, что доктор был все ещё жив.

   На скорую руку перебинтовав раны, я с грустью в последний раз окинул взглядом тело Гарека, мысленно почтив его память, и направился вверх по лестнице.

   Проходя мимо пустых комнат, периодически сталкиваясь с мечущимися… даже не знаю, как лучше их охарактеризовать. Скажу лишь, что в книге их называют «следующими пути». Я отправлял их в мир иной без сожалений, но с каждый новым врагом, остатки моих сил покидали меня. 

   Истощенный и раненный, я пытался найти остальных своих соратников или хотя бы доктора Чалмера, взбираясь все выше, вверх по лестнице.

   В промежутке между вторым и третьим этажом в моих ушах вновь зазвенел шепот. Как в моих снах. Но на этот раз отчетливый, громкий, манящий. 

   Неведомая сила словно подхватила меня и направила в самый темный, самый холодный зал дома. Даже свет факела начал постепенно угасать, пока не исчез во тьме этой бездны.

   Уверенно, но с трепещущим сердцем, медленно, я шагал в неизведанную тьму бездны моих кошмаров.

   Шепот, который перерос в гул сплетающихся в нечестивых песнопениях голосов, внезапно стих. И не было ничего кроме мертвой, могильной тишины. В тот момент я не слышал даже собственного сердцебиения. Чувство абсолютного покоя. Невообразимой свободы. Мою душу словно вырвало из тела и все ощущения исчезли. На мгновение, лишь на мгновение я осознал каково это, лишится своей слабой, хрупкой оболочки, стать бестелесным.

   Эмоции испытанные мною, по окончанию этого блаженного единения с бездной были подобны агонии. Вернулась боль. Вернулось сожаление. Вернулось осознание скоротечности и тщетности бытия. Вернулся страх перед смертью.

   И лишь одно даровало надежду на спасение. Книга, лежащая на полу передо мной. 

   Манящая необъятной для осознания, необъяснимой аурой, она побуждала лишь одно желание взять её, прочесть её, не отдавать её никому.

   «Сюда!»

   Было первым, что я услышал после своего «перерождения». Не отдавать её ему. Было первым, о чем я себе поклялся.

   Доктор Чалмер, Бронт и Фишхейм вбежали в зал как раз тогда, когда я, стоя на коленях, что есть мочи, сжимал книгу своих объятьях и прижимал к груди.

   «Книга!»

   Знакомый голос вновь нарушил блаженную тишину.

   «Заберите её, скорее! Пока она не отравила его разум!»

   Бронт выступил вперед и протянул ко мне свои руки. По иронии судьбы, первым, чью жизнь я отнял, был человек, который спасал мою, бесчисленное количество раз. Даю тебе слово мой старый друг. Я буду вечно благодарен тебе за это.

   Один взмах и его голова отправилась в далекий полет по всему залу, описав высокую дугу, от меня к двери у которой стоял доктор и Фишхейм.

   Описывать их впечатление было бы бессмысленно, ибо мне никогда не удастся в полной мере передать их изумления, боль Фишхейма и всё разочарования во взгляде Чалмера. 

   Мой соратник, с выступившими слезами, вскинув меч и издав боевой оскал, бросился в мою сторону, а Чалмер принялся перезаряжать свои пистоли. 

   Его кулаки врезались в мое лицо, его клинок разил мое тело всякий раз, когда мне недоставало ловкости уйти от удара. 

   Ни боли, ни жалости, ни сострадания, ни истощения.

   Чалмер стоял и наблюдал за поединком. Около двери. Мне показалось, что наблюдение за поединком вызывало у него больший интерес, нежели победа. Прискорбно, но вряд ли я теперь об этом узнаю. 

   Спустя некоторое время Фишхейм окончательно выбился и сил и повалился на колени, не найдя в себе сил оторвать клинок от пола. Его тяжелое дыхание чередовалось со злобным, почти звериным рычанием. 

   Оно прекратилось, когда лезвие моего меча раскололо его череп. Чалмер стоял поодаль, держа наготове заряженный пистоль в одной руке и бутыль с огненно красной жидкостью в другой.

   Мы стояли глядя друг на друга некоторое время, освящаемые лишь светом факела, лежащего у его ног.

- Мы были тебе нужны лишь для того чтобы найти её? Лишь для того чтобы перебить всех этих фанатиков?

- Верно.

- Доктор и по совместительству охотник на еретиков, разве особы вроде тебя не путешествуют с эскортом паладинов и кучей слуг?

- Они все мертвы. 

- Ох. Я бы сказал, что соболезную, но не хочется лгать, глядя тебе в глаза.

- Такова цена нашей борьбы.

- Ты ведь слышишь её шепот?

- Это не её шепот. Ты слышишь то, что наше примитивное сознание не в состояние охарактеризовать, классифицировать и просто-напросто понять. И да, я слышал.

- Тогда как можно желать её уничтожения? Да-да. Я вижу это в твоих глазах.

- Тодеус.

- Я слышу это в твоей голове.

- Тодеус отдай мне книгу.

- Нет!

- Отдай пока для тебя ещё не все потерянно.

- Как можно отказаться столь манящего и бесконечного блаженства, что оно сулит? Как можно не желать бессмертия?

- Бессмертие во тьме не стоит того чтобы пожертвовать вечностью которую можно провести в объятьях света. Разве не об этом говорили паладины, с которыми ты воевал? Разве не об этом говорили в своих проповедях капелланы, перед боем?

- Они не видели и не ощущали того, что ощутил и видел я.

- И, что теперь? Ты теперь бог? 

- Для насекомых даже ничтожнейшие из людей – боги. Представь кем я стану для тебя.

- Тодеус очнись! Ты всего лишь обманутый дурак, ощутивший мимолетную иллюзию, это было необходимо тому, что заточено внутри этой книги! Взгляни на себя! Ты изранен, ты едва держишь свой меч. Ты умрешь, а книга покинет тебя и найдет себе иного владельца, чтобы тоже сделать и с ним!

   В такие моменты я почти ощущаю наслаждение от изумления своих врагов.

   Я отбросил свой окровавленный клинок и выпрямился в полный рост. Стянув со своего лица бинт, я открыл Чалмеру свой лик. 

   На старом, морщинистом лице, которое ещё недавно было изуродовано открытой раной, красовался благородный шрам, так будто был там уже не один десяток лет. 

   На мгновение лицо Чалмера вновь приобрело изумленный вид. Но лишь на мгновение.

   Он поудобнее взялся за рукоять своего оружия и пристально оглядел меня с головы до ног.

- Ты думаешь, тебе это поможет, охотник?

- Нет. Но я не для того проделал путь длинною в жизнь, чтобы сейчас все потерять. 

   Он протянул руку сжимающую красный бутыль и медленно разжал пальцы. Спустя мгновение его часть зала объяло багровое пламя, ещё мгновение и оно добралось бы и до меня, не успей я выпрыгнуть в окно.

   Я не могу сказать точно, как долго я блуждал по лесу, как долго прятался в горах, как долго, словно тень странствовал среди людей, без сна изучая и пытаясь разобрать нечестивые руны, начертанные в книге. Но её тайный смысл ускользал от меня. Словно она не желала раскрывать мне свои тайны. И продолжала манить, медленно сводить с ума, искушением обретения бессмертия, власти, познания того, что есть вечность.

   Дни и ночи, что слились в один непрерывный поток времени, привели меня в деревню, где местные, наконец, натолкнули меня на след, который может привести меня туда, где я могу получить ответы. 

   Лишь слухи, не более. Говорят, что не далеко отсюда есть старое кладбище и там, среди могил, в ночной тьме, освещаемой лишь светом луны, бродят зловещие тени.

   Лишь слухи. Но всем своим нутром и слыша шепот книги по ночам, я чувствую, я понимаю, я на верном пути.