Дневник Генриха из Гранд-Хемлета, верноподданного роду Троллебоев

    Сорок третий день. Мы преодолели то, что на нашем пути покровительствовал темной и кровавой порчей. Проведены через кошмар даже безоружные и беспомощные женщины. Но стали разменной монетой спасения всех нас от самого воплощения нетерпимой тьмы несколько героев.

    Но мы тогда не знали, чего следовало ожидать от Иссыхающего леса. 

Многие из хотели только уйти из гоблинского лагеря. Нас удалось пережить ночь, но рано или поздно каждый знал, что обязательно этот хлипкий глиняный дом обрушится под напором разраставшихся диких сил, оставленных местным эльфами.

Каждый был занят важным делом приготовления к отбытию. Были ясные задачи, данные мной. Например, Хастинг помогал заложницам унести пищу, которой гоблины запаслись на долгое пребывание на новом свете, в это время Тан Медведь и сержант Борнард приводили в чувство языка, гоблина Клерикса, чтобы с ним отправиться… жаль, они все сделали спустя рукава и убили, при попытке спустить вниз.

     А Торик закреплял длинную цепь для спуска – третья из тех, что когда-то держали заложниц в гареме, использовал для спуска груза. Еще ночью мы проломили дыру в задней стене – чтобы не выйти во внутренний двор, одержимый яростью растений.
 
    С гоблином ничего нельзя было поделать.

Я нашел какой-то ключ… наверное. Но еще я увидел стену, которая стояла передо мной. Так устал от всего, что я просто повелел уничтожить ее.
 

И Торик с Хастингом и Алинэль поспособствовали. Конечно, мы сломали очередной механизм гоблинов… какая разница.

 
    По решению тана Медведя, мы все-таки оказались на опушке к Иссыхающему лесу. Он неприветлив, и слишком полон на вид грубых корней и стволов деревьев.
 

Хорошо, что есть тропа, которая даст колонне протолкнуться. Но пришлось выделить нескольких магов для защиты флангов – все выглядело опаснее, и когда вошли, нас окутала непроглядная тьма. Это был риск, и для невинных женщин тоже.

    Тан Медведь что-то увидел на своем пути, что решил отскочить. 

Но сержант Борнард уже утонул в какой-то черноте, и пара гномов следом – затем вообще разрослась яма до большого и глубокого провала. Торик потерял своего кролика внизу. Эта потеря была бы слишком быстрой, и мы дали себе клятву отправиться за товарищами, благо есть возможность. 

Я смотрел на магов – те, объединившиеся при всеобъемлющей тьме, закляли на всех нас чары. И мы могли медленно падать – что и показал Торик. Я всегда не любил его вольности. Это опасно. Но за товарищами мы падем в глубокую яму. Так буквально случилось – взявшись за руки.

    В подземном царстве тьмы, где даже вода лишь эссенция страха для безобразного воплощения забытого зла. 

Тан Медведь такого не ожидал, но я морально готовился к тому, что новый свет будет полон таких омерзительных средоточий тьмы… полных безобразных бескостных рук вокруг, и которыми одно из таких посмело сделать попытку пожрать сержанта Борнарда и одного из наших птицелетчиков. Но вместе мы были готовы к ярости. Я только повелел магам призвать щит, во имя превосходства защиты на первых порах.

    Но тварь была сильнее. 

Всех нас захватил в свои хватки. Стали терять какое-либо сознательное понимание, насколько выше нас подняло. Но стрела одного мага заставила безликого злодея отпустить одного меня.
    Я чувствовал, как в глазах становилось кроваво. Если это был не я, то это от гнева и тлетворного влияния места точно. Все звучало слишком прерывисто, как и крики. Я видел что-то за щупальцем. 

Оно вызывало меня к действиям – я должен РАЗДИРАТЬ И РАЗРЫВАТЬ.

    С ревом я бросился на нечто и осмелился разрывать каждое ее гадкое явление в то, что я бы не называл плотью. Оно слышало мой рев, и отвечало истеканием своих внутренних соков черных бурлений экскрементального зла. И я бы продолжил делать то, для чего вбежал как рубака… но что-то вскипятило, да так, что я потом понял, что жара топила лед, созданный магами.

    Думаю, что я сохранил время даларанским смельчакам для призыва портала наверх. Они так хотели, и о чем мне потом рассказали. Немногие воспротивились выделениям, от которых падали ко сну – поэтому я ничего не знал, что было дальше. 

Но из потерь был Питкерс – тот самый, которого тварь поглощала, вместе с Борнардом. А когда все уходили, остался сопротивляться нечто Гальперзи Мясник. Он тоже погиб. Героем.

    Потом мы потеряли еще героя. 

Я не мог знать об этом, при первых минутах сознания – гномы так сошли с ума, что смели запросто так огрызаться на товарищей за то, что эльфийки. Я кричал идиотам строиться, но те слушали только тана. 

А Медведь сам был зол на остальных – он терял героя, сержанта Борнарда.

Когда я с Ториком обсуждал дальнейший путь, Алинэль пыталась привести к жизни умиравшего борца. Но тщетно – безликая тварь всадила в его кишки столько тлетворных червей и прочих гадостей, что смерть была неминуемой. Его осталось только похоронить в огне, чтобы никто не поддался осадкам тьмы – тан Медведь смирился с этим хотя бы… с амулетом товарища в руке.

Мы видели, как яма так глубоко разрослась, что будто весь Иссыхающий лес ушел под землю. И впереди мы видели какие-то огни. Птицелетчики, снаряженные своими чудо-очками, заметили, что это разгоралось в поле, где закончился бой. Даже неубранные тела были. И все это по выбранному Таном маршруту. У нас нет выбора – мы уже ушли от Угрюмого Пика.

Обходя яму, мы уже видели какие-то укрепления. Как у людей. 

Решили двинуться, и в клубу дыма нас было не различить, отчего попали под обстрел. Но все обошлось – болты не попали ни по кому. И действительно, мы разглядели – это были люди, целая Стромгардская бригада. Даже сестра из рыцарского общества нашего была на позиции. Та была рада встретить своего живого. А подбегавший к тану его товарищ-следопыт переживал все время – и за него, и за Борнарда. Честь тому, павшему…
 

 Когда к Медведю навалились все дворфы, даже косолапый зверь, я шел в поиске командира. Это был некто капитан Эшвальд Рем, человек со своими пространными взглядами и минимальным требованием к порядку. Но он мне сообщил пространно – что Крепость согласных непригодна к чему-то еще долгое время. 

    У отряда недобитков было время восстановить силы и найти свои ряды снова в такое спокойствие, от околесиц и хаоса. Я позднее приступал к обновлению себя – все из-за женщин. 

Одна мне показалась искренней в своих чувствах, когда говорила со мной. Рыженькая Тордана единственная была такой. Я всех спасенных дев звал на работу – благо, все тут люди, и цена человека на новом свете будет куда выше, чем где-либо. Солдаты будут беречь их, и наоборот.