Йара Сильвер'Лиф

Предыстория

Детство Йары было беззаботным, таким, какое заслуживает каждый ребенок. Игрушки, которые покупались по прихоти дочери, внимание обоих родителей иногда даже от рассвета до заката, уйма друзей и любимый домашний питомец. Правда что касается осторожности, то девочка была этим обделена явно. Извечные порезы и ушибы, где-то поранится или где-то упадет, это всегда неизбежно для ребенка, но для Йары это становилось неотъемлемой частью каждой прогулки в лес или спуска по ступенькам. Силясь все изведать, она и пара-тройка наиболее храбрых ее друзей, под ее предводительством исследовали заброшенные постройки на окраинах лесов, зачастую даже без травм. Увлекаясь искусством пера, эльфийка с ранних лет пыталась походить на авторов любимых книг и стихотворений, пытаясь сочинять все тоже-самое, правда, стихотворения получались длинными, но без рифмы, а рассказы заканчивались после второго абзаца за отсутствием вдохновения и наличием ведра лени.

Образование в академии давалось для нее намного более тяжело, чем домашние уроки с матерью. В разы и десятки раз тяжелее. Туда ходил лишь один ее друг, с которым у нее не всегда было время пообщаться, поэтому чувство одиночества впивалось в нее с каждым походом в это место. Тогда начинались самые обычные подростковые проблемы, она завидовала девушкам, которые выглядели лучше нее, одевались лучше, имели большую популярность. Да и на противоположный пол она активно засматривалась, выискивая в толпе остроухих того, кто ей наиболее всего нравится, но все оптимальные варианты крайне быстро занимались. Но у преподавателей она пользовалась доброй славой, ее считали хорошей и прилежной ученицей, которая отдает учебе массу своего свободного времени, пусть на самом деле это были уговоры ее родителей, пока душа ее рвалась побегать по лесу.

В свои тридцать шесть лет она тяжело заболела, эта болезнь в глазах разных эльфов была разной. Мать при виде скованной на кровати дочери рыдала, ведь разум назойливо твердил, что она не выкарабкается. Отец лишь сжимал кулаки и всей душой верил в свое чадо, которое все доводило до конца и не сдавалась, не смотря ни на что. Врачеватели бегали от прогноза к прогнозу, то обещая развитие болезни, то утверждая, что она устремилась на спад. Друзья редко заходили к ней, ведь были погружены в свои проблемы, но Йара была рада видеть каждого из них, без малейшего исключения. Болезнь заставляла ее испытывать слабость, неимоверный жар, который словно плавил кости, из-за чего та не спала и чувствовала себя ужасно каждый день. Ходить она могла лишь по своей комнате, и то не долго, ведь силы редко когда заглядывали в ее ноги и руки. Время шло, прошло целых два месяца, врачеватели все реже и реже наведывались в их дом, с проверкой состояния Йары, ведь даже они уже теряли надежду на ее выздоровление. Но вот мать с отцом никогда не теряют веры и надежды в своих детей, они прибегали к советам и помощи всех своих знакомых, одни подсказывали им как бороться с жаром, другие говорили, как часто нужно менять постельные принадлежности, а третьи приговаривали, какой режим сна лучше всего выбрать. Они не обманули, совокупность всех этих советов вырвала девушку из цепких лап Смерти, которые обняли ее и медленно волокли на другую сторону бытия, Йара поднялась на ноги уже через половину месяца, пусть и на избавление от последствий понадобилось куда больше времени.

Когда Йаре простучало шестьдесят седьмое лето, когда родители были уговорены на то, дабы ее чадо уплыло в вольную жизнь, остроухая, собрав толстый и тяжелый рюкзак, отправилась с первым-же караваном вдаль, к землям Лордерона. Но первым делом ей не хотелось осматривать столицу людской расы или все возможные достопримечательности, ей хотелось увидеть заснеженные горы, где воют метели и мороз заставляет зубы отбивать четкий ритм друг-об-друга. Она отправилась в Королевство Альтерак. Добравшись до столицы, она не на шутку удивилась. Ведь даже в Луносвете всегда ходят толпы народу, рыночные площади забиты до отказу и даже в тавернах иногда тоже не протиснуться! А здесь.. По главной площади лениво плелась лошадь с телегой, в переулки забредали люди в толстых меховых тулупах, с ножнами на поясе. Создавалось ощущение, будто она ошиблась местом и попала в самый обычный город. Но поспрашивав местных, которые не очень тепло реагировали на эльфийку, она лишь получила хорошую дозу апатии, поняв, что все ее красивые представления о данном месте всего-лишь плод ее воображения и красивого слова писателей, из книг которых она и вычитала об этом холодном месте. Но не долго ей приходилось шастать по кабакам, запивать грусть дешевым элем и дожидаться извозчика. Однажды, гуляя по главной площади с пьяным румянцем на щеках, во время лютой пурги, она наткнулась на человека, который уже вот-вот собирался забраться в красивую черную повозку, с красиво вырезанными краями и накрытой деревянным навесом, дабы пассажиры не промерзали. Мужчина, чьего лица Йара не сразу разглядела под мутной пьяной дымкой, видя, как длинные уши девушки все раскраснелись от мороза, аккуратно взял ее за руку и усадил в телегу, отдав кучеру приказание трогаться. Уши девы были спасены от обморожения.

На следующий день эльфийка проснулась не в комнате кабака, загаженной грязью и дохлыми клопами, а в знатной спальне, лёжа под теплым и гладким, шелковым одеялом. Вокруг была просторная комната, чистая, где все было на своих местах и смотрелось так идеально, что перфекционизм в душе девушки заиграл на флейте. Она поднялась и осмотрела себя. На ней была ее одежда, кофта и толстые кожаные штаны, но вся более тяжелая одежда, вместе с ботинками и рапирой весели у стены, а на стуле, рядом с кроватью, была бережно сложенна красивая, тонкая и опрятная одежда. Не сразу решившись, но в итоге все-равно напялив это на себя, лишь больше обрадовалась. Вся эта красота была на пару размеров больше и обвисала на ней как халат, что смотрелось крайне забавно. Она спустилась вниз, и еще раз вниз, на целых два этажа, пока не забрела на кухню, где несколько слуг спешно накрывали на широкий стол еду, которую городским тавернам во веки веков не заказать для себя. В разум пробирались мысли, что это просто сон, остроухая ущипнула себя раз, два, три, четыре и пять, но безуспешно. Вот сзади резко и неожиданно рука уместилась на ее плечо, Йара развернулась, сохранив на лице легкий испуг, но увидев мужчину, ни чуть не расслабилась. Это был мужчина, ростом метр восемьдесят, с красиво ухоженной черной бородой и длинными, гладкими волосами угольного оттенка, раскинувшимися до плеч. Он лишь ласково ей улыбался и указал в сторону стола. - Проходи, садись, не жалуй еду, ты верно слишком голодна. И все-же, без излишних уговоров, девушка прошагала вперед, усевшись за свободное место. Сам же бородатый мужчина уселся на стул с длинной спинкой, которой отличался ото всех остальных. Завтрак прошел молча, слуги уселись на свои стулья и приняли трапезу как полагается, а когда все закончилось, неизвестный мужчина провел ее по всему поместью, все объяснив и рассказав. Это был лорд тамошних мест, Бэйвел Ландсторк, а она все это время расхаживала по его поместью, ела его еду и носила, хвала Свету, не его одежду.

Пролетало нещадно время, времена года сменяли друг-друга, а горы, на которых стояло поместье, не снимали с себя снежных шапок. Йара освоилась полностью, начала чувствовать себя прямо как дома, слуги сразу полюбили ее, ведь она проявляла к ним частое и особое внимание, пусть и не знала их языка. Это было поправимо и они быстро все это исправили, обучив ее, эльфийка стала еще более активно к ним наведываться. Так-же она проникалась симпатией к лорду Бэйвелу, который интересовался ей не меньше, чем она его слугами. Она рассказывала ему про земли Квель'Таласа, про прекрасные леса, которые, словно никогда не заканчиваются даже на горизонте, про красивых животных и про свою семью. В ответ же, лорд рассказывал о себе, как долго существует его род, как много он уже живет на этом свете, что знает о Альтераке. Эти рассказы не укладывались в один день, поэтому, каждый вечер перед сном, они собирались в зале и ведали друг-другу истории своих земель и семей.

Прошло десять лет, многие слуги состарились, но постов своих не покидали, борода лорда Бэйвела стала еще более большой, а волосы доходили до лопаток. Лишь одна Йара не менялась, что ее не очень то и беспокоило, ведь она знала физиологию своей расы. Степень доверия и открытости между ней и лордом достигли своего предела и тогда, видя, как эльфийка стремится к его компании, бородатый и крайне обаятельный аристократ не выдержал и признался в своих чувствах эльфийке, расу которых он никогда ранее не встречал и при виде которой, влюбился по самые свои маленькие уши. Сама же девушка ксенофобией явно не страдала, поэтому подумав несколько времени, дала свой положительный ответ. Никаких романтических вечеров и никаких огромных подарков не требовалось, влюбленные знали друг-о-друге столько, сколько им нужно было знать. Прошел год, Йаре исполнилось семьдесят восемь лет, тогда-то любовная пара и пришла к идее о том, дабы продолжить и род Ландсторков, и род Сильвер'Лифов. Конечно же, никто не знал, что родится от союза эльфийки и человека, но никого это ровным счетом и не волновало. Любовь способна разбивать любые стены не только в романах, Йара в этом убедилась. Выносив и пустив на свет двух здоровых малышей, девочку и мальчика, оба родителя лишь немного удивились, видя, как они вобрали от матери голубые глаза, а от отца короткие, но острые уши. Полуэльфята не знали горести в стенах поместья, все без исключения были им рады, все шло как ни сказать хорошо.

Однажды, один из новых слуг дома Ландсторков, ввязался в огромный долг с обширной бандитской организацией. Они шантажировали его, шантажировали его семью, затем переходили на угрозы, а в конце-концов спалили дотла его небольшой дом на окраине города. Семья его бежала в столицу, а сам, как и другие слуги остался жить в поместье, искренне веря, что бандиты взяли из его дома все, что хотели. Но те в свою очередь успели выпытать информацию у родителей о сыне, который благополучно устроился на мягкое место к аристократу в служки. Добраться до горного поместья у них заняло пару дней, но им отнюдь не нужна была жизнь мальченки, им хотелось богатств этого поместья, которые несомненно были. Бандитов было не много, не мало, человек тридцать, практически вся шайка направилась на это золотое дело. Ночью, во время лютой метели, когда сторожа бы не смогли вовремя их заметить, преступники пробрались ко входу в поместье и перебили всех двух охранников. Дальнейшие их действия не заключались в тихом проникновении, они выбили стекла, выломали дверь и вломились в дом. Поднялся переполох, одни слуги принялись одеваться, не понимая, что происходит, а другие прямо в нижнем белье хватались за дубинки, метлы и кухонные ножи для обороны. Бэйвел поднялся одним из самых первых, а за ним и Йара, но больше от криков своих детей, нежели от того ужаса, что глухо отдавался с нижних этажей. Мать забрала своих малышей, а отец, надев кольчугу и взявшись за клинок, направился вниз. Если не перебить их всех, то нужно бежать, а черный ход был в любом поместье, где умели думать головой. Слуги гибли как мухи, их никто никогда не учил сражаться, а бандиты, в кожаной броне, с кинжалами, мечами и топорами, ломали всё: картины, столы, стулья, всю утварь. Лорд пробивался к небольшой и мало приметной двери к кладовой, а Йара, зная, что все отвлекутся на закованного в латы громилу, обежала этаж по обратной стороне и забежав за эту дверь, принялась в холодном от страха поту ждать, параллельно успокаивая рыдающих малышей. Звуки боя были долгими, но когда она услышала, что кто-то приближается, то обрадовалась, ведь знала, что это будет ее любимый, пусть и раненный, но живой.

Она очнулась в одних обмотках, где-то в подвале, одна, связанная худыми веревками. Она не находила рядом любимого, не находила слуг, не находила двух маленьких детей. Наверху раздавались веселые смешки, ругань явно пьяных в опилки людей и чьи-то просьбы, которые тяжело было разобрать. Она сразу узнала погреб поместья, в котором прожила десять лет. Но что она могла тут делать? Что могло произойти так спешно? Она не решалась кричать и звать о помощи, она видела, что веревки то явно были дешевые, поэтому, в манере гусеницы проползя по сырому полу до бочек с вином, которые были уже опустошены, начала тереться боком об острую часть крана, c которого и наливали вино. Через две минуты такого процесса, веревки исхудали, а после она яростно забрыкалась, разорвав их. Рядом не было ничего, все было пусто, только свет факелов. Зная, что выбраться наверх не выйдет, она укрылась под одной из бочек. Спустя пару часов, когда пьяные уже прямо в дребезги бандиты спустились вниз, за десертом в виде эльфийки, то обнаружили лишь разорванные веревки. Сломя голову и с ором поднявшись наверх и затрубив тревогу, они забыли закрыть люк наверх, а сами побежали наружу, выискивать беглянку. Йара поднялась наверх, она видела то, что сильно ее шокировало. В обеденном зале, полностью разворошенном, в разных углах лежали связанные, а то и полуголые трупы слуг. Одних убили еще прошлой ночью, а других за прошедший час. Дева не думала искать оружие и одежду, она бегала по этажу, искала повсюду Бэйвела и двух своих малышей, но нигде не могла их найти. Отчаявшись, они взяла некогда свою броню для тренировок по фехтованию, кожаную, но в меру толстую, свою рапиру, рюкзак с вещами и выбежала из черного хода, который, ранее подвел ее. Она бежала в столицу, где пыталась расспросить хоть у кого-нибудь о пропавшем лорде и детях, но все не только не обращали внимания на эльфийку, но и не хотели говорить о том, кто в их глазах добился всего нечестным путем. В полном отчаяньи, практически в потере рассудка от горя, она нарочно подстроила всё, дабы стража сама набрела на поместье Ландсторков. Написав на большом листе бумаги то, что этот дом вовсе не уважает правительство и стражу этого города, она бежала в ближайшую деревню, сев в караван, движущийся в Лордерон и покинула столь родное, но убившее в ней много доброго место.