Море названное зловещим, омывающее восточные берега Лордерона. До сих пор неизученное, неисчислимы размеры его, оно пугающе по определению. По странному стечению обстоятельств эти места никогда не привлекали живущих на большой земле. Но в действительности, что в этом странного? Здесь нет ничего, что могло бы околдовать разум незатейливого торговца. Острова, таящие под собой драгоценные камни, редкие на большой земле или, быть может, колоссальные в размерах своих плодородные земли, которых за много тысяч лет не коснулась рука никого из ныне и ранее живущих — ни того, ни другого, ни чего-то третьего в этих морях не было обнаружено. Отсюда нет никаких вестей, отсюда никто не приплывает, никто не возвращается. Отсюда не манит легким золотом, могущественными артефактами, а то единственное, что по сути своей способно привлечь самых отъявленных безумцев, по иронии судьбы, в то же время является самым отталкивающим. Неизвестность. Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого. Когда-то кто-то преодолевал это давящее чувство в груди и отправлялся экспедицией в туман в компании таких же отринувших страх исследователей, торговцев, юнцов с горящими глазами и бывалых морских волков, которым терять уже нечего. Кем двигал неиссякаемый авантюризм в сердце, кем банальная жажда наживы. Сияющие огоньки уходили на кораблях и неуловимо потухали в белой пелене, самые разные люди и эльфы, гномы и дворфы, отплывали с берегов континента, и исчезали в густых, молочных облаках. Такие разные и внешне, и внутренне. И всех их объединяет одно. Неизгладимое, терзающее разум, при одной только мысли, стоит только вспомнить. Никто из них не вернулся. Каждый поголовно из всех тех, кто рискнул собой, своей жизнью, никогда более не видел родных берегов, как и их самих не видел никто, кто остался.
В какой-то момент одинокие звезды, мечтающие стать первооткрывателями, иссякли. Кто-то сгинул в погоне за мечтой, а чей то огонек потух в повседневности или, быть может, всеобъемлющей войне. Забыты имена тех, кому хватило бесстрашия, сил и банальной удачи. Названия их смертельных колесниц затерялись в анналах истории. Они просто были, а потом их просто не стало, вот так всё просто. Возможно, и я на это искренне надеюсь, я стану последним из без вести сгинувших здесь авантюристов, если мой дневник каким-либо образом дойдет до большой земли. Мне же остается уповать на удачу и благосклонность Святого Света.
Никто даже не скажет сейчас, почему море названо зловещим, репутация чего-то таинственного и от того пугающего негласно закрепилась за этими водами, они сами придумали себе имя. Почему-то, именно этот вопрос серьёзно засел в закромах моего разума, но обо всем по порядку. Меня зовут Теодор Флэтчер, мне тридцать шесть лет, я уроженец Лордерона. Если кратко пробежаться по моей истории, для полноты картины и понимания, какие бесы привели меня сюда, я бы упомянул следующие, переломные моменты своей жизни. Первое - это, конечно же, моё рождение, очевидно. Я родился в семье рыбаков, моё сердце всегда принадлежало морю. Не стану расписывать в подробностях о своих родителях, поскольку это не имеет никакого особого значения, скажу лишь, что они хорошие люди. Я надеюсь, они доживут свои последние дни в покое и умиротворении. Продолжая цепочку из очевидного, второй столь же важный момент в моей жизни, сравнимый с рождением, это начало второй войны. Говоря по правде, она коснулась мою семью не сказать, чтобы серьёзно, но вполне ощутимо. Не корите меня за сказанное далее, но эта война даже, в какой то мере, позволила моей семье неплохо заработать. Дело в том, что рыбачили мы в восточных морях, до сюда даже новости с фронта доходили с опозданием, чего уж говорить о реальных, боевых действиях. От нас требовалось немного - работать чуть усерднее, чтобы прокормить солдат. Мы, моя семья, с огромной отдачей старались поспособствовать тем, кто бился в первых рядах, по-своему. С утра и до позднего вечера мы были в море, ловили рыбу, которую позже забирали и отправляли на запад. Радость и гордость переполняли нас за наш вклад в общее дело, а по соседству с ними проживало и чувство некой совестливой беспомощности, ведь, несмотря на нашу помощь, где-то там, вдалеке, в огромных количествах погибали люди, солдаты и обычные, сродни нам, крестьяне, пока мы жили в относительном мире и комфорте. Сложно было удержать баланс между этими двумя соперничающими между собой факторами на обоих плечах. У читающих мой дневник людей, не испытывающих проблем с простейшей математикой, должно быть, возникнет закономерный вопрос, почему же я, молодой человек в рассвете сил, остался у рыбацких доков, а не оказался в полевом лагере? Не удивляйтесь, я тоже задавался этим вопросом, в этом мы схожи. Во мне засела непоколебимая уверенность, что мне суждено было оставаться в тылу, нельзя ведь отправлять на убой сразу всех, верно? Мне, можно сказать, повезло, таким образом я избежал призыва. Не то, чтобы это порождало гордость, просто примите как факт, но кажется, я ушел далеко от основной темы.
Третий переломный момент - окончание войны. И хотя, с зеленокожей угрозой было покончено, наши трудовые сутки все так же составляли по четырнадцать, а то и шестнадцать часов в день. Необходимо было восстановить утраченное, вернуть полям их первозданный вид, привести в порядок разрушенные фермы, и только мы исправно продолжали ловить рыбу, не зная бед. Каждый раз, выходя в море, мой разум подобно острию кинжала пронзала одна и та же мысль. Почему, скажите мне на милость, восточные моря даже в военное время оставались столь спокойны? Почему здесь не ходило орочьих дредноутов и кораблей Лордерона им противостоящих? Я вглядывался в даль, просматривал горизонт от края до края, но не видел ничего, кроме мирно посапывающих волн.

Powered by Froala Editor