Хоузер достал ключ из поясной сумки, вставил его в замочную скважину, провернул пару раз и открыл замок, а после и саму дверь.

Хольте сидела на полу рядом с клеткой, сонно ссыпая внутрь зерно. Периодически она зевала и потирала глаза. Спутанный волос был кое-как перевязан за спиной, но большая часть прядей всё равно выбилась и свисала на лицо. Под глазами были синяки, сами белки глаз краснели — то ли от недосыпа, то ли ещё от чего-то подобного. Над кружкой на столе поднимался пар — туда явно только что был налит — судя по запаху — травяной чай. Рядом с кружкой открытым лежал дневник с карандашом внутри. Листы были исписаны. Хольте даже не оглянулась на звук, только устало вздохнула и закатила глаза, да продолжила медленно ссыпать зерно в клетку Бек, которая, глядя на Мари то одним, то другим глазом, тут же склёвывала их, нетерпеливо шурша почти разлетевшейся вокруг клетки подстилкой.

Хоузер молча прошёл в дом и уселся в кресло.

Хоузер: Ну здравствуй, Мария, — чуть улыбнулся.

Хольте, наконец, покончив с зерном, поднялась на ноги, отряхнув ладони, да угрюмо уставившись на Осгуда. Снова тяжело вздохнув, она молча прошла к столу, да поудобнее устроилась на ящик, поджав ноги. Не сводя с Хоузера взгляда, положила одну руку на дневник, перекрывая написанное, а другой взяла стакан и сделала пару глотков.

Хоузер: Что-то случилось? — спросил он, взглянув на Хольте.

Хольте: Помимо великолепной казни под дождём? — хмыкнув, хриплым — явно больным — голосом спросила Хольте, ставя стакан на стол, да беря в руки дневник — опустив глаза, она, не дожидаясь ответа, принялась беззвучно бормотать что-то, да... кажется, выискивать нужное место.

Хоузер: Такова уж наша работа, что поделать, — безралично ответил. — И всё же, что случилось? В нашу прошлую встречу ты выглядела более приятно, — помахал кистью у лица.

Хольте: Не будь ты в латах, — она хмыкнула, — этот отвар уже полетел бы в тебя. За такие-то вопросы. Но... Как видишь, — не поднимая глаз, Мари левой рукой обрисовала что-то вроде круга, — кто-то здесь только-только поднялся.

Хоузер: Только-только? — удивлённо спросил. — Чем же ты всю ночь занималась? — улыбнулся.

Хольте: Спала-а-а, — зевнув, Мари прикрыла лицо ладонь, да после, довольно сощурив глаза, позволила себе довольную улыбку — и потянулась, хрустнув шеей. Впрочем, сразу же после этого на лицо вновь вернулось угрюмое выражение. Оперевшись локтём о стол, другой рукой она почесала затылок, да, уставившись на Осгуда, продолжила. — Только не говори, что пришёл, потому что соскучился, — пальцы левой руки её нервно стучали по страницам дневника.

Хоузер: А если и соскучился? — спросил с ехидной улыбкой.

Хольте: Тогда... Чаю? Или зерна? — хмыкнула она.

Хоузер: Спасибо, обойдусь, — чуть кивнул. — Что там с нашей таверной? Что удалось узнать? — голос был твёрд, улыбка сошла с его лица, а взгляд устремился прямо в глаза Хольте.

В отличие от Осгуда, Мари продолжила криво и устало улыбаться. Медленно отпив ещё немного чая, она кашлянула пару раз и принялась медленно вырывать листы из дневника, выкладывая их на стол и, перевернув, чуть пододвигала их на край стола, ближе к Хоузеру. Листы громко шелестели.

Хоузер взял вырванные листы и принялся читать.

Хоузер: Что ж. Неплохо. Думаю, эта информация пригодится нам, рано или поздно, — свернул листы и положил их в поясную сумку, поднимая взгляд.

Хольте: Особенное последнее, угу? — хмыкнула Хольте, уже допившая чай и перекатывающая чуть тёплую кружку в ладонях, пристально глядя на Осгуда.

Хоузер: Ну я же не изверг, всё понимаю, — слегка улыбнулся. — Что ж, раз уж таверну мы прошли, то пойдём дальше. Аерин Грей и Рэйлара Грей. Дочь и жена Шамиля. Узнай про них всё, что сможешь, и постарайся не пострадать. Данные дамы могут быть опасны, — монотонным голосом проговорил.

Мари, нахмурившись, почесала переносицу гранью стакана. После чего, заёрзав на ящике, оставила пустой стакан в сторону. — Не самый приятный тип, — она устало вздохнула. — Кроме того — почти не поймать его. Про тех двоих... — она задумалась, уставившись в окно.

Хоузер: Рэйлара. Человек. Чёрные волосы. Среднего роста, кожа бледновата, глаза янтарного цвета. Аерин. Человек. Рыжая, низкорослая и худощавая. Цвет глаз уже и не помню, давно не пересекался.

Продолжавшая до этого пялиться в окно, Хольте едва заметно вздрогнула и, переведя на Осгуда взгляд, сощурилась, почти беззвучно пробормотав: «С рыжими солнце сияет ярче». Впрочем, достаточно, чтобы и Хоузер, и Бек расслышали это.

Хоузер: Ага, скажи это Сибилле, — рассмеялся.

Хольте: Что? — она мотнула головой, вновь уставившись на Осгуда — и в сравнении с предыдущим взглядом, только теперь Хольте действительно была здесь, а не где-то там. Она нервно сцепила пальцы в замок на столе.

Хоузер: Солнце не светит там, где его нет. Но это в прошлом, — спокойным голосом ответил и чуть опустил голову.

Хольте: Светит не только солнце, — пробормотала Хольте и, чуть встрепенувшись, более громко продолжила. — Так и что же нашему славному сержанту нужно от этих несчастных женщин? — она слащаво улыбнулась, чуть склонив голову набок.

Хоузер: Куда ходят, чем занимаются. По моим данным они все должны жить в шестнадцатом доме в этом квартале, — чуть кивнул в сторону предполагаемого дома.  — Ну и, конечно, что умеют. В своё время Шамилю кое-что пообещал, а обещанное принято выполнять, — расплылся в хищной улыбке.

Хольте: Рыжая поёт и ходит по грязи, — безразлично пожав плечами, угрюмо сообщила Хольте.

Хоузер: Этого мало, ты ведь понимаешь.

Хольте: А вдруг, а вдруг... — она вздохнула, наконец расцепив пальцы и пытаясь пригладить взъерошенные волосы. — Это всё?

Хоузер: Да, думаю, на сегодня хватит. Отдыхай, — с неким трудом поднял с кресла и направился к выходу, не забыв бросить гневный взгляд на куру у дальней стены. И вот уже почти у входа — остановился на мгновение. — Всего доброго, Хольте.

Хольте же только хмыкнула в ответ, роняя голову на стол.