- Они рядом, - мужчина в лордеронской броне спустился с башни, латы его скрежетали, а неопрятные длинные волосы развивались на ветру.

- Ты уверен в том, что наше дело правое?

- Я уверен, что они убьют всех, даже если Герцог ошибся…

- А если нет?

- Назад пути уже нет, они не простят нам всего этого.

Латники спустились по винтовой лестнице, один из них поднял факел из жаровни и направился к пристани.

- Построение, занять пристань братья! – командовал капитан, - Мы умрем, все мы умрем, и мы это знаем, мы знали это с тех пор, как ушли, мы помнили это убивая! Кровь на наших руках, мы тонем в крови невиновных людей, и наша кровь будет обагрять эту землю, эту воду… весь этот проклятый мир! Мы ведем борьбу ни за власть, ни за деньги, ни за мир… мы боремся за жизнь! За правду…

- Когда они войдут в лагерь – мы взорвем его, надеюсь, что к тому моменту мы погибнем, братья! – выкрикнул кто-то из офицеров. – Встретимся по ту сторону, встретимся и с родными, с друзьями… с теми, кого убили.

- Поджигайте факела, живее! – солдаты принялись ходить по пристани и укреплениям, зажигая факела и лампы. Немногочисленные маги налаживали сети арканы, что должны были держать удар флота.

Небо было тихим и мирным, сияли звезды и раздался крик: - Залп, - и отголоском донеслось в ответ: - Огонь по батареям! – И раздался грохот, и трепет проник в сердца, и они умирали, герои без знамен, без имен, без рода и славы, проклятые рыцари. Их рвали на части острые языки водного создания, картечь и ядра, взрывы и огонь. Крики, гарь и дым.

Рассыпалось пурпурное стекло купола над фрегатом, зазвенело оно, заскрежетало и рухнуло в воду, медленно растворяясь.

Слякотью обратилась почва, перемешалась с кровью и огнем, стала одним целым с этой глупой, бесполезной бойней, двух сторон, сведённых лбами, двух идей, двух целей, двух… непримиримых канонов. И гибли люди, гибли истории. Громовые раскаты, каждый залп яркой вспышкой пробивался сквозь дым.

- Эмиль! – прозвенел женский голос, - Я люблю тебя, Эмиль! Эмиль! – ревел он, этот прощальный голос, голос несчастной любви, убитой по воле чужой, не людской воли. Он, становясь ветром, гонимым громыханием пушек, разлетелся в клочки и не стало голоса – стал крик, стал вой.

- Держать строй, стреляйте! Оторвет руки – стреляйте, умираете – стреляйте! После смерти – стреляйте! – кричал командирский голос, а пушки снова загромыхали и голос угас.

И вспыхнули пожары на горизонте, ядро пробилось свозь защиту архимагов, зажгло корабль и порох внутри.

- Мы попали! – закричал кто-то, - Мы!.. – и просвистало ядро и утих голос.

- Позволь мне? Брось меня в огонь, брось меня на тысячи врагов, дай мне умереть за нас?! Позволь мне умереть за тебя?! – юноша вцепился в рваную накидку офицера, - Я твой! Только скажи – и я умру за тебя, я умру! Умру за тебя! – истошно, до скрежета и визга вопил юноша.

И офицер отдал приказ, и юноша кинулся прочь из башни.

Грохот стали и лязг выстрелов и проклятья гремели на пристани, шел бой. Едва он утих, прошло несколько секунд и со словами на устах: - Смерть! – раздался грохот, юноша поднес факел к пороховой куче. Вспыхнуло багровое пламя, зашипело оно и проникло в головы, проникло тела, оставив только пустоту, только хаос и страх. Стихия бушевал, унося души в клубах своего черного дыма.

- Как только услышите шаги – стреляйте, свои или чужие – не важно, мы и так все уже трупы. – Прошипел командир, кладя арбалет на плечо соратника впереди.

В дыму появился силуэт, и Юндрик узнал в нем Ису, и он навел прицел на ее лицо, и спустил курок арбалета первым. И болт убил ее сразу, и Юндрик видел это, и становилось ему от того лучше, а теперь он был готов умереть, теперь он ждал смерти.

И завязался бой. И гигант среди них убил троих моих друзей, а они сражались яростно, наши ряды дрогнули, и мы отступили. Подкрепление подоспело, но эти люди… они, измотанные боем и взрывом – продолжали наступать.. И вспышка света ослепила нас, а потом прогремел выстрел, а потом раздался грохот, и земля дрогнула. Мы встали, когда на нас накинулся Гигант, он покалечил многих, а его соратники ринулись следом. Кто-то побежал, побежал и я. Но увиденное повергло меня в шок. Герцог, наш отец, наш незыблемый отец… лежал на камнях мертвый, я узнал его… а над ним стояла одна из нас… Я бежал долго, бежал в копи, в самую глубь, в даль, во тьму из которой вышел.