(Также участвовал гоблин Прыщ)

Я решил не торопиться и остался в трактире. Тем более, перед этим я заплатил за комнатку на три дня. Как-бы Порох меня не звал помочь ему с одним дельцем, я ломался и отлынивал. Всё-же, несмотря на то, что он так сладко говорил о возможной наживе, которую я могу для себя получить, я не решался примкнуть к его ублюдочной шайке.

Однако мой интерес, который убивал меня изнутри, не давал мне сидеть сложа руки и спокойно выпивать свой разбавленный грог. Когда они вернулись в кабак, я спросил того-же коротышку, который ранее поведал мне о их "подвигах". Я решил спросить его о том, в чём была суть дела, на которое они ходили. И хотя некоторые ответы, как я узнал позже, были смазаны, мне удалось разузнать, чем их занял обожжённый урод.

Как сказал коротышка, им нужны были инструменты для того, чтобы разобрать кэт и переправить его по суше к реке. Порох не придумал ничего лучше и отправил своих маргиналов к кузне, чтобы они достали нужные предметы там... Они долго осматривали кузню на окраине Чернолесья, выискивая места, которые было трудно просмотреть. Видимо, их грабительская душонка требовала наживы, лёгкой и ветреной.

Один из гоблинов начал договариваться о чём-то с кузнецом и его помощником. В это время Порох разбирался с коротышкой, который, видимо, оставил лодку не в том месте. По всей видимости, на этой небольшой лодочке они должны были смыться с места преступления.

Когда Порох вернулся, калека зашёл за здание кузни, ожидая своего обгорелого товарища там, в тихом и тёмном месте. Когда Порох подошёл к нему, он попросил его подождать на том месте, на котором он стоял, и Ферданд согласился. Он начал обсуждать что-то с кузнецом. По его интонации и жестикуляции можно было понять, что его что-то не устраивало... Зверобой и Прыщ вошли внутрь, ожидая предстоящую бойню.

Разозлённый Эйб, ничего не сказав и никого не предупредив, подбежал к Ферданду, который стоял снаружи и вынул из его ножен саблю. Порох подбежал к кузнецу и разрубил ему лицо... Кровь брызнула на кузню, началась какая-то суматоха. Никто даже не ожидал такой выходки от Пороха. Однако все вовремя встрепенулись, схватились за оружие и начали забивать свидетеля - маленького гнома, помощника кузнеца.

Они начали быстро и суматошно прятать тела, попутно пытаясь своровать изделия, которые ковал кузнец. Калека начал воровать инструменты, которые были беспорядочно раскиданы возле наковальни. Эйб был тоже не промах и брал с собой всё, что было не прикручено и привинчено. Он снял с себя майку и замотал в неё все изделия, которые своровал. После они начали бежать к лодке у реки, возле которой сидел дворф по прозвищу "Ручей". Как он получил это прозвище и при каких обстоятельствах - история умалчивает.

Закинув инструменты в лодку, те стали ожидать остальных. Зверобой по совету Пороха вынес на улицу небольшую наковальню, которая была окроплена кровью кузнеца. После чернокожий швырнул её в воду, причём также по совету Пороха.

Лодка вместе с инструментами уплыла, а ублюдки, оставившие за собой два трупа ради дешёвых инструментов, начали "растворяться" по периметру.

После этого рассказа, о котором мне поведал выходец из шайки Пороха, я начал раздумывать о том, есть-ли в этих тварях хоть частичка совести. Однако ответы на эти вопросы всплывали сами, оставляя душевные терзания и привкус горечи.

Впрочем, ничем я не лучше этих ублюдков, ведь никакой работы грузчика у меня нет, а сам я - тот ещё урод. Во мне уже не осталось ни капли сожаления, любви, сострадания. Морские налётчики, с которыми мне довелось связаться, изменили меня по своему образу и подобию. Вместо мирной работы я занимался мелкими грабежами. Порой мне приходилось убивать и самостоятельно закапывать тела тех, кто решил убежать от меня и сдать страже.

Сейчас мне ничего не остаётся, кроме как примкнуть к шайке Эйба, ибо ублюдок ублюдку друг и товарищ. А друзья и товарищи помогают друг другу.