Мáури’фон, орк-вуду

Предыстория

Где бы я, Зул’Маута, был, если бы не вуду? Кто бы вел меня, проникая в сознание, увлекая танцем в джунглях, касаясь огня рукой, если не Лоа? Моя жизнь, как только я себя помню, была посвящена тому, что я, и мой отец, чтили духов. Мы делали вуду, лечили братьев и сестер, приносили в жертву Манйа-Лоа, дабы задобрить охоту. Охотники чтили отца, уважали его, а после его смерти я занял его место, вырезав и поглотив его сердце, как мне и было суждено.

Я жил в двух мирах, моя голова, моё тело наполнялось энергией, что тысячи лет оберегала мой народ, я чувствовал её до кончиков пальцев. Мои моджо были самыми крепкими, они убивали на месте, они лечили раны, они помогали увидеть больше или стать в десять раз сильнее, ценой мысли в голове мона.

Мой сын, мой Расута, был копией меня, он поглащал знания, что я вкладывал в него, а взамен я видел, как Лоа оберегают его каждую охоту. Будучи маста для моего сына, я видел в нем не только вуду-мона, но и сильного алараона, который своим таздинго вселял ужас в любого врага и заставлял братьев впадать в первобытный, истинный раж. Гордость распирала меня. Я учил его всему что знаю, тогда еще не понимая, что мои джуджу не просто так шепчут мне о том, что с вуду нужно опасаться. Я не слушал мои джуджу, я был ослеплен. Я учил сына вырезать каз’ках, я хотел увидеть всю его мощь. Однажды, я её увидел.

Когда фьюго моей жизни уже угасал, вуду-мон был готов, я прожил достойную жизнь: Зул’Маута уже готовился к тому, что Расута вырежет мое сердце и станет новым Зул’Атал, Зул‘джин, Зул ‘Расута. Это была бы наша последняя охота.

Мы бежали быстро, деревья для нас, как и земля была упругой и податливой. Наши ноги прыгали с ветки на ветку, а глаза светились, под действием моджо, что приготовил мой сын. Йоди се йон бел йоу! Но, духами была уготована другая судьба, как для меня, так и для моего сына. Мы увидели, как зеленого мона окружили другие, поменьше и в железе. Это не наша драка, но сын думал иначе. Его дух уже был поглощен жаждой крови, его оружие кричало в его голове умоляя, вонзится в плоть таких лакомых Манйа-Лоа. Он решил использовать каз’ках, и это было главной ошибкой. Прыгнув между зеленым и стальными, он вонзил тотем в землю и таздинго заставил рапторов разбежаться на многие дали вглубь джунглей. Он не должен был, не готов. Обозлились Лоа, не получилось вуду. Громкий звук, и голова моего сына, моего наследника разлетелась на куски, все это должно было быть уготовано тому, зеленому, но Расута поменялся с ним. Я закричал от ярости и полетел на железных, вливая всю свою вуду усиленную моджо в каз’ках. Железные обратились в гнойных слизней, что взрывались, это была страшная смерть, но горю моему предела не было. Я взял сына на руки и прижал его к груди. Он еще дышал… Есть шанс! Да! Лоа нас не оставили! Я схватил обезумевшего от увиденного зеленого, едва похожего на тролля мона и с силой ударил его о дерево, что тот потерял свое сознание. Медлить было нельзя, я должен был принести жертву, и ею был этот грязный мон! Я сходил с ума от осознания, а моджо только усиливало это чувство. Я уложил тело сына рядом с Манйа-Лоа и взмолился Лоа. Никогда еще моё вуду не было настолько сильным. Но Лоа все сделали по своему – когда я говорил им сила, они увидели моего умирающего сына, когда я говорил им плоть, видели они Манйа-Лоа, когда я говорил им дух, видили они Зул’Маута. Сильнейшее, то, что было в нас, самое лучшее и достойное они обьеденили с помощью своей силы. Я чувствовал, как фьюго моей жизни покидает дряхлое тело тролля и вселяется в… Орк? Что такое орк? Нет! Все не так, о, великие Лоа! Силу и ловкость темного охотника, моего сына впитало тело незнакомца, знания и разум Зул’джина оно поглотило, следом выедая личность, что, быть может, была у этого орка, однако, знания его, коль скудными бы они ни были, передались… нам…

Теперь, Мы, бежали. Бежали так долго и упорно, пока без сил Мы не упали лицом в воду. Мы принялись пить, а потом увидели… Себя… Лицо орка. Что Лоа сотворили с нами? Это цена за жизнь? Но вуду все нужно было сделать иначе! Что Мы такое?

Взяв имя Маури, мы… Я… Стал фон. Маури’фон. Изгнанник. Много моджо я вливал в теперь уже мое тело, дабы сделать его сильнее, дабы дух, сила, разум прижились, и я не потерял своего сына в себе, как и самого себя. Отец говорил – бойся вуду, но теперь я ничего не боюсь.