Джек Конрад

Портрет

Позади нас пылало дерево, настолько огромное, что его крона будто подпирала небеса. Крик, который мы услышали издало нечто настолько злое, что никто из нас не мог удержаться на ногах. 

Все байки, которые я слышал, все картины, которые писали прикормленные художники, все песни которые пели лживые барды - никто не говорил о том, что битва не закончилась гибелью того чудовища. До самого заката, с яростью потерявших божество, немертвые и чужаки сражались насмерть. Сера и гниющая плоть дают замечательный коктейль. Добавь сверху немного привкуса крови и пороха, и он станет незабываемым. 

Мы держали фронт столько, сколько могли. Держали, пока нам не сказали отступать, занять новую позицию и снова держаться. Раз за разом, мы отходили назад, взгрызались в землю и снова держались, пока очередная пылающая глыба или спаянная груда тел не прорывала наши хлипкие укрепления. 

Мы снова отходили, снова держались, час за часом, мгновение за мгновением в тот бесконечный день гибели богов. 

Я знал каждого, кто оставался лежать на земле. 

Многие пришли из Лордерона, дети мёртвой страны, долг перед которой нам уже не выплатить. Они остались лежать на чужой, далёкой земле, искромсанные и искусанные. Возможно, трупами тех, кого когда-то любили. 

Юная волшебница, которой не продал бы пиво честный трактирщик, пыталась зажать вырванное горло маленькими руками. Ее дом тоже был мёртв, растоптан, как маленький замок из песка. 

Пара крепких дворфов, всегда беззаботных, грубых бородачей, тянули соженные руки из своего сгоревшего танка. Один все хвастался, что лучше всех в своей деревне подковывал баранов. Так и не спросил его, гордился ли он сделанным танком или ему лучше было бы возиться с этими вонючими, упрямыми, живыми и верными тварями. 

Крепкий парень, из Строма, ещё одной мёртвой страны, от которой и тогда оставались лишь тени, а теперь нет и этого, бросился навстречу огромной краснокожей твари. Обиделся за цвета своего стяга? Или пытался дать нам время отойти? Сколько бы мы ни бежали, впереди все равно не было убежища. Лишь новый фронт. 

Не знаю, что лучше - когда твой череп ломают как гнилой орех, ладонью, или вернуться к родным руинам и умереть из-за предательского кинжала в боку. 

Его приятель, блондин, лежал неподалёку. Кажется, задело осколком, нашим же снарядом. Проклятие Альтерака за предательство человечества? Горькая ирония судьбы? Был бы он тем, кто убьёт своего друга ради власти на грудой старых камней? 

Синие плащи устилали землю, как торжественный ковёр. Что и говорить, мы встречали смерть по-королевски. При полном параде, и громкими криками. Разве что не кидали в воздух цветы. Только порох и сталь. 

Я знал каждого из них. Тогда почему не могу вспомнить ни одного имени? 

Я так и не понял, что случилось. Чей-то коготь? Лапа демонической твари. Или иззубренная стрела, пущенная дребезжащей костями пародией на человека?

Помню только укол, боль и тишину. Сердце пробило насквозь. Затем все будто выцвело, потускнело. 

Цвета стали странные. Идти было легко, будто доспехов совсем и не было, но дышать не получалось. 

Я шел... К чему-то. Что-то коснулось меня, то ли холодно, то ли нежно, то ли отталкивая, то ли лаская, и потом стало снова больно, вес тела разом обрушился обратно, вокруг стояли дым, огонь и зелёнеющее небо, и громче воронов кричали только окрики похоронных команд. 

Я крикнул им, севшим голосом, едва успев вдохнуть, пересиливая острую боль в сердце. 

"Сюда! Живой!" 

Живой. Что значит для меня это слово? Что значит оно для меня, и что значит для всех тех, кто остался тогда лежать на потеху птицам, лежать раньше и столько раз лежать потом? 

Ведь с того самого дня, сколько бы я ни пытался.

Я не мог умереть. 

Powered by Froala Editor