Курт Хант

Портрет

Солдатские доспехи ему никогда не нравились. Они мешают. Стесняют его движения, сдавливают разум клокочущим чувством загнанности в клеть. Избавиться от этой горы жести - сущее блаженство, и он стремится вкусить его при любой удобной возможности. Его жилистое тело предпочитает свободу, и в подтверждение этому выступают молчаливые свидетели его безрассудных игрищ - наспех зашитые явно чужой, более спокойной рукой рваные раны, следы от звериных укусов, ожоги и струпья. Избавившись от последнего компонента брони, он поворачивается к лежащему около дамского столика телу и выплевывает что-то в его сторону. Откусанное ухо - не самая страшная потеря в драке. Тот бедолага, увы, лишился уха раньше, чем жизни, поэтому агонии напился всласть. Стерев стекающую с подбородка кровь, мужчина направляется к ближайшему окну и подбирает с пола осколок разбившегося зеркала. Позволив свету луны сплясать на этом осколке, он всмотрелся в отражение. Провел ладонью по узкой челюсти, вновь убеждаясь, что повреждений она не получила. Беря во внимание образ жизни человека, в дальнейшем - Курта, невольно удивляешься его относительно неповрежденному лицу. И без того горбатый нос несколько раз ломали, а брови рассекались с самого детства, однако в остальном - вполне ухоженная физиономия. Цветом глаз он никогда не выделялся - такой себе вполне обычный, рядовой взгляд. Волосы по-семейному черные, хотя на первый взгляд может показаться, что если отмыть их от грязи и жира они станут каштановыми.

Курт, в отличие от своей умиротворенной сестрицы, всегда был агрессивным. Всегда. Резкий и невыдержанный, он буквально существует ради того, чтобы дразнить, а потом расправляться с оскорбленными им людьми. Со звериной решимостью он бросался в драки, повзрослев - и в битвы, и сражался каждый раз, словно в последний. Он признает лишь превосходство силы, и не только физической. Даже не обладая могучим телом, волевой и сильный духом командир может подчинить себе Курта, получая возможность направлять его неугомонность в нужное русло. Однако никакие духовные радости не могут успокоить его дикую натуру: музыка лишь нервирует, а чтение нагоняет на него тоску. Да и плотские утехи приносят лишь мимолетное удовлетворение. Азарт боя - единственное, что способно, пускай и на время, утихомирить его буйный нрав.
...Ну, или не единственное.