Анара

Предыстория

Бежать.
Бежать до тех пор, пока хватит сил, пока не рухнешь оттого, что раскаленные клочья воздуха раздерут горящие легкие, пока ноги сами не подкосятся от усталости, пока мышцы, буквально рвущиеся от боли, не перестанут подчиняться воле разума, пока сердце не иссохнет к имповой матери в тяжело вздымающейся груди. Бежать. Или умереть. Да, уж лучше умереть, чем жить в клетке, окутанной замогильным холодом родительской любви и опеки.
Юная квель'дорейка неслась сквозь чащобу, с остервенением дикой кошки прорываясь через бурьян, колючие заросли, спотыкаясь, падая. Как она ни старалась, ни хрипа не могло сорваться с пересохших губ, а в глазах так и застыл неподдельный ужас. Блики, вспышки, смазанная лента бытия и небытия растекалась перед ее мутным взором, искаженным всеми слезами, которые она выплакала. Ей было страшно. Загнанный в ловушку зверь. Загнанный теми, кого он любил, кому доверял.
Сколько времени прошло? Небо стыдливо скрылось за темной завесой, не давая и намека на надежду. Ни единого луча. Ни единого просвета. Лишь злобный оскал огоньков с реки зазывал к себе, чтобы после утопить во мраке ночи, закутать в ледяное пламя ненависти и презрения. К самой себе.
А пред взором светло-голубых глаз по-прежнему вертелся калейдоскоп. Событий? Чувств? Воспоминаний? Едва ли. Калейдоскоп темноты и пустоты, что сцепились в каком-то диком танце, выбивая ритм нещадными ударами бича по тому, что в народе кличут душой. Ее не пугали дикие звери, не пугал туман, словно нарочно осевший так низко, что можно было даже не пытаться увидеть хоть что-нибудь. Не пугало ее и одиночество в этом мире, сплошь устланном тенями. Но ржавый крючок этого омерзительного чувства впивался в ее грудь с каждым разом все сильнее и сильнее, забрасываемый призрачным жнецом. Воздуха не хватало. Ночь тисками сжала мир, и вместе с тем, как последний дезертир, пряталась за кронами деревьев, фальшивила. Но не суждено было Анаре узнать, как далеко зайдет ночь в своих хитросплетениях интриг.