Эдмонт Виллиар

Портрет

Для разных людей существуют разные тайны, для кого-то это основы счета, для кого-то это мироздание, ну а для Мсье Эдмонта - это он сам. Перемерив тысячи маск, во истину самовлюбленный Эдди позабыл кто он есть сам, почти весь его характер утонул в глубинах лицемерного забвения. Когда-то этот вопрос его по-истине гложил, можно сказать даже сводил с ума, однако ныне его забытое лицо его вовсе не волнует, пустоту в нем он заменяет частями других своих лиц. Так, будучи самовлюбленным, что кажется единственная константа, он иногда может быть на удивление заботливым, хотя вряд ли это будет длится долго. Однако хаос из множества лиц, что заполнили его разум, вовсе не мешают ему трезво мыслить, он еще не умалишенный, не спешите везти его в Бедлам.

– Тем более как можно увезти такого красавца в Бедлам? – Заявил вдруг Эдди, разминая прямые, шелковистые и просто волшебные локоны у зеркала. Хоть в этот момент он и наслаждался собой, его лицо было жутко хмурым, авось когда он так погружается в себя, то и его настоящие лицо прорубается из забвения?
– Чего это ты сразу прорубается? Просто улыбка мне не к лицу. – Продолжал он странный и довольно пугающий для людей вокруг, хотя их и не было, так что скорее пугающий меня монолог. Возможно то, что он не умалишенный - это преувеличение с моей стороны.
– Так-с, будь добр, мсье, давай без грубостей. Вы же в курсе что это лишь для придания чарлисту о великом мне некой комедийной изюминки, шарите, да? Не стоит судить о лицемерах по шуткам, нужно судить по поступкам! – Вновь красивыми тонами и тембрами твердил не менее красивый... – Другое дело!
– Не перебивай рассказчика, свет тебя дери! Уж вышел голос мой из под контроля, пестря оттенками гневного баритона, что же еще оставалось голосу без тела... Продолжим... Твердил не менее красивый Эдди, активно жестикулируя и перебивая рассказчика протяжными возгласами про какие-то дела. В это же время, я, рассказчик, запираю его в коробку с каким-то источником света, я спешу, мне не важно каким... Пусть любуется собой в тишине и не прерывает более меня, вынуждая устно описывать свой же голос и действия.

– Бубнит там что-то снаружи... – Заявил Эдмонт из своей коробки с зеркалом, довольно огорченным тоном – Ну пущай бубнит, мне то не важно что он там бубнит, шарите, да? Я сам продолжу свой чарлист, мне это чучело бестелесное не помеха, но во избежание не нужных споров, я позволю ему описывать все что он пожелает. – Не отвлекаясь от разглядывания своих прекрасных серебряных очей, выразительно твердил Эдмонт – Так! – Громко заявил Эдди, с нотками явного недовольствия – Закончил? Так! Говорю сам продолжу, и беру назад свои слова про описание всего что он желает, свои прекрасные, волшебные, чудесные черты лица я опишу сам, а он пущай не смеет... Да... – Уж под конец перейдя в тона горького огорчения, да масла маслистого, заявил Эдди. Его негодование заметно было не только лишь в тоне, на мгновение он даже отвлекся от самолюбования- Отвлекся и отвлекся фиг с ним. Мы остановились на моих распрекрасных глазах, так? Тогда я продолжу... Восхитительные древесные локоны, сравнимые ли... – Речь была прервана. Впрочем, это могло затянутся на ближайшее десятилетие, опустим этот монолог, тем более не так то он и шикарен, как говорит. Как бы не были сильны потуги Эдди он не мог уже и возразить ни слова, ему оставалось лишь – Д-дай... – Вырвались тугие слова юнца, не смотря на то, что я сказал: оставалось лишь продолжить молча разглядывать себя.