Калацер Вилнс

Предыстория

• "Стреляй, Вилнс! Стреляй!"
  
  Я помню это. Как сегодня... Всю жизнь я рос возле леса, домик был на отшибе, поэтому охота — это всегда гарантированный обед и ужин. Умения охотника передавалось по наследству от моего деда к отцу, а от него уже ко мне. Я рос чуть ли не в полной изоляции, проводя день за днём в лесу. Когда мои ровесники, как я догадывался, общались и играли, я часами выслеживал добычу, дожидался и старался убить с первого выстрела, чтобы животное не мучалось. Не всегда получалось. Совсем не всегда. Не помню, испытывал ли я когда-либо жалость, но скажу точно, что добивание — это вещь далеко не для всех, а может и вообще для единиц.
  
  Это лирика.
  
  В злополучный день я пошёл на охоту вместе с отцом. Не помню, то ли он хотел установить где-то какие-то ловушки, то ли просто понаблюдать за моими успехами — не суть. Самое главное, что мы зашли слишком глубоко в лес, куда обычно не ходили. Хоть было и не страшно, потому что мы имели по два кинжала и луки, но с каждым новым шагом и пройденным деревом, казалось, что если сейчас закрыть глаза и покружиться, то сторону назад ты не найдешь без подсказок. Но я верил в отца, всё же он опытный охотник и всегда старался оставлять на деревьях какие-то вспомогательные метки.
  
  Но как оказалось, главная опасность была не в этом.
  
  Я вскоре услышал знакомые звуки: олень совсем недалеко от нас, похоже даже не один. Мы сбавили шаг, я пригнулся и резким, отработанным годами, движением достал из колчана на спине стрелу и натянул её на лук. Сердцебиение привычно участилось, а дыхание замедлилось. Обойдя несколько плотностоящих сотен, я увидел метрах в 15 одного оленя, который совсем ничего не подозревал, что по понятным причинам играло мне на руку. Прицел. Дыхание замедляется... И...
  
  
  
  Мимо. Олень дрогнул, потому что почувствовал что-то неладное. Но он не смотрел в нашу сторону, не смотрел на упавшую рядом с ним стрелу. Ещё секунда и... На оленя прямо из-за спины налетел огромный волк, который за секунду перегрыз тому шею, тем самым сделав работу за меня.
  
  Отец достал лук и натянул стрелу. Он знал, что если волки нападают по одиночке — они одичалые. А одичалые — это настоящие звери. Потому что нормальных из стаи не выгоняют. И нюх. Нюх у них отменный. Волк уже знал всяко, что мы стоим недалеко. И правда. Еще мгновенье и он повернулся в нашу сторону, ища нас глазами, пытаясь выделить фигуры людей сквозь густые лесные заросли.
  
  Я натянул стрелу и решительно выстрелил. Попал. В бедро. Волк подкосился, но тут же встал и озлобленно зарычал. Ещё секунда и он уже бежал в нашу сторону, пока я пытался построить идеальный выход из ситуации. В тот момент, когда каждая секунда дорога. Выстрелил отец, стрела упала буквально в сантиметрах от быстро бегущего волка. Был мой черед. Я натянул стрелу, прицелился и... волк уже прыгал на меня, поэтому я рефлекторно отпустил стрелу: та попала чуть выше правой лапы, но мгновенье спустя волк сбил меня с ног и вцепился в мою руку с луком, которой я закрыл шею.
  
  Паника овладела мной, я не знал, что делать, хищник тянул мою руку и лапой ударил по лицу, чудом не задев глаз. Пока волк вдруг резко не ослабил хватку: отец ударил того кинжалом в спину. Волк жалобно заскулил, но сразу же сменил это проявление слабости на злобный рык. Обойдя слегка нового врага, выбирая место для удара, он с разбега прыгнул и сбил отца с ног, который предусмотрительно вытянул перед собой кинжал. Держа тот двумя руками, он резко вонзил его в брюхо волка и это было ошибкой. Шея осталось открытой, а обессиленный волк уже просто хотел забрать с собой на тот свет хоть кого-нибудь. Он вцепился в уязвимое человеческое место, в шею, своими острыми клыками.
  
  - Стреляй, Вилнс! Стреляй! - прокричал мне отец, пока я пытался придти в себя после атаки. Я побежал на волка и принялся наносить ему град ударов ножом в спину, пока он окончательно замертво не упал, придавив своим телом отца.
  
  ......
• 
  
• Я мог выстрелить. Я мог не сидеть в оцепенении, пытаясь сообразить хоть что-то. Я мог сделать всё иначе...
• 
  

...

• 
  Отец умер через пару дней от потери крови. Я перевязывал его чем мог, но раны оказались куда сильнее, чем казалось изначально. К сожалению, первой помощи меня научить не успели, да и некому было, жили-то без матери. Сам же я получил глубокий шрам на правую сторону лица, рассекающий глаз. Подарок от волка.
  
  Тогда мне было всего 15... следующие года я только и делал, что отрабатывал одни и те же выстрелы, удары, рефлексы. Я оставил дом, похоронив отца рядом с матерью подле большого старого ясеня и ушёл. И больше я не мог терять секунды, как в тот роковой момент. Я странствовал по миру, охотился, продавал добычу. И убивал не только зверей. Не знаю, в какой момент я стал циничен. Возможно, это всё потому, что я рос в изоляции. Не видел другие расы, не видел других людей особо...
  
  И никогда не могу пройти мимо, если вдруг кому-то угрожает опасность, даже если это сыграет против меня. Отец отдал жизнь за мою, поэтому я буду готов отдать свою за чужую.
  
  Я не убиваю простых. Я убиваю подонков по просьбе других подонков. Платят за это хорошо, поэтому я не вижу в этом ничего плохого.
  
  Разве что закон против.