*  *  *

«Истинно! исстари
      слово мы слышим
об альтеракцах,
         о звероловах и горцах достойных,
чья слава в охоте и подвигах ратных
стала добычей!»

—  «Фениксквида», гилнеасский эпос

*  *  *

Как охочие люди прибыли в Гилнеас по кличу Вороньего Лорда
и как удивились, узнав о предмете охоты

В год 1596 от становления Империи, после Тихой зимы, сгубившей последнюю язву Моровой осени, и с приходом весенних дождей, обещавших быть тёплыми и питающими...
...немало отчаянных охотников, опьянённых монетным звоном, покинуло родные пределы, дабы испытать милость Диких Богов в дерзкой травле, зачатой достопочтенным лордом Эррамоном из дома Рейвенгринов в дремучих лесах имперской провинции Гилнеас.

 Навстречу ловчему люду тогда отправили наследника лорда Рейвенгрина, молодого врана Эмеральда вместе с верной гвардией, радушно принявшего многочисленных авантюристов в свежевозведённом охотничьем лагере, столы коего ломились от снеди и эля.

 Немало тех храбрых людей снискало славы в грядущей охоте: 

 Красновласая «Выскочка» Сирин с её ловчей бандой, Крилл из Гилнеаса и Люсель «Смертник», траппер Дюк и свирепый Гриша. Крытый пеплом Курган Бокк, горец-кузнец и родич волков, спустившийся с седых вершин Альтерака. Говорящий с волнами Стэйв Ийсгит, сын островов Кул-Тираса, — сами их имена звучат песней!

 Когда время пришло и бочки опустели, в сердце лагеря вышел коваль дворфийского рода, Рорн Серебреков, учитель Курган Бокка, и поведал охотчикам о причинах и предмете ловчего состязания. О том, как вепри имперского дома Тарейн, из партии Новой знати Гилнеаса, сломали фамильный клинок дома Рейвенгринов, Вороний Когорь, в усобной свалке, и о том, как его, мастера-кузнеца, наняли сей меч восстановить. А для того, чтобы угодить нескромным пожеланиям лорда Эррамона, понадобится истинно достойный материал. Коготь первородного феникса.

 Собравшийся народ воспринял речи кузнеца с удивлением и недоверием, ведь всякий из них знал, что пламекрылая птица — существо сказок. Но изумление толпы быстро сменилось страхом, когда подгорный искусник обмолвился о месте обитания мифического зверя: 

«По известной нам информации, Первородный феникс загнездился... в Чёрной Дубраве! У так называемого Древа Урожая!» — возгласил тогда белобородый, будто не ведая дурного в злосчастном названии.

 Хотя многие тогда похрабрились, все они знали о зловещих преданиях, ходящих вокруг древнего леса, чьи старые корни сплетались с тёрном в единую силу, не привечающую заплутавших путников в доме Диких Богов. Но никто из них не отринул воззвания, сулившего богатую награду и громкую славу. Сколь тёмной не была задача, блеск злата всегда подсветит дорогу.

 Даже наследник Вороньего дома, Эмеральд Рейвенгрин, к недовольству присяжных мечей, напросился на охоту, примкнув к банде «Выскочки» Сирин вместе с горцем-кузнецом Курган Бокком.

О пламени, вспыхнувшем над дубравой
и о кровной вражде

C наступлением ночи, пришёл Час Охоты...
 ...и высился смотровой пост пред Чёрной Дубравой, когда ловчие миновали широкий мост и ступили на ничейную землю — в границы священного леса, приютившего под кронами Ведьм Урожая, почтеннейших из почитателей Старых Путей.

 В поднятой руке единственного имперского смотрителя Зандера, стоящего к ним спиной, горел масляной фонарь; тусклое пятно света выхватывало из наступившего мрака надменное лицо сэра Этельрена из дома Тарейн, имперского дворянина, следующего путям Святого Света и истово низвергающего Старых Богов Гилнеаса. Позади стояли наёмники, одетые в его родовые ливреи, и пара приметных иноземцев: то был менестрель Рикард и охотница Трелли из Лордерона, — они ещё сыграют свою роль в грядущем.

«Я ещё не договорил с тобой, старик! — гласил он, восседая на бронированном коне, — Это приказ правящего дома Тайрен! До поступления иного распоряжения никто не смеет посещать Чёрную Дубраву!»

 Жестокая дерзость таилась в словах наследника дома Тарейн, ведь всякий знал, что земли древних лесов не имеют над собой иного феодала, нежели Древние Боги. Имперский род, то было ясно, хотел помешать охоте. Наливаясь гневом, Молодой Вран пришпорил вороново коня, названного Фером в честь одного хорошо слуги.

 Меж дворянами тут же разгорелась перебранка; недавняя усобица и давняя вражда Старой и Новой знати Гилнеаса чернила уста высокородных колкими оскорблениями, в то время как старому привратнику, наёмной свите достопочтимого Этельерана и охотникам, с которыми поехал высокородный Эмеральд, приходилось стоять и наблюдать за перепалкой двух наглых птенцов.

 Но стали так никто и не обнажил. Крикнув родовой девиз: «Да оскалит клыки вепрь!», — наследник ронда Тарейн повёл свой нанятый отряд обратно в лес, к глубинам Чёрной Дубравы.

 Не знали тогда ни смотритель, ни ловчие, к какому кощунству прибег Дом Вепря, желая сорвать большую охоту.

О том, как корни охотились на людей
и о том, как вран сошёлся с вепрем
и о том, как охотники встретили феникса

Сквозь набежавший дождь доносился запах гари...
...первым его учуял горец Курган Бокк, он рассказал об этом своей подруге детства, Сирин «Выскочке», а затем почувствовали и все остальные. Почувствовали и увидели, как над Дубравой поднимается зарево и чёрный дым. И нет, то не Первородный феникс, как подумали тогда немногие, ведь разглядев, они узрели военные машины, катапульты, метающие в кроны горящие снаряды. Древнейший лес с болью ощутил на себе скорый гнев имперской знати.

 Охота, ведьмы урожая, вся Старая Вера были под угрозой. Лишь ловчие и отправившийся с ними лордёныш могли помешать надвигающейся бойне. И в стороне они не остались.

 Разделившись, Курган Бокк и «Выскочка Сирин отправились в лагерь жгущих деревья наёмников, — скрываясь в тенях, они намеревались оборвать бой катапульт; прочие ловчие из банды красновласой охотницы отправились по следу Первородного феникса, не желая уступать добычу остальным охотникам; а Молодой Вран, Эмеральд Рейвенгрин, пришпорив верного коня, один ринулся послед Этельрена из дома Тарейн, дабы вызвать имперского вепря на поединок. 

«Вороны жаждут кровавого пира, — крикнул он в дождливую ночь, — реж и руби во славу Им'нира!»

 История Первая. Курган и Сирин.
«Пользуйся тенями и избегай огней»

 Во тьме, среди дождя, им удалось разглядеть жаровни развернувшего лагеря. Наёмники вовсю трудились огнём и сталью, в блестящих глазах отражались объятые пламенем ветви вековых деревьев. Стало понятно, куда именно они пытаются прожечь дорогу — к Древу Урожая, гнездовью Первородного феникса. Но корни и тёрн сопротивлялись их гневу, и будто бы ожили, неожиданно появлялась из теней и утаскивая затерявшихся поджигателей. Обредшие разум, деревья выкорчёвывались из земли и наступали на имперские баррикады, обнажая ужасающие пасти средь треснутой коры.

 А с другой стороны, за движением теней последовали робкие отблески стали, сдавленные хрипы и приглушённые удары. Это был Курган Бокк и «Выскочка» Сирин, проникающие в пределы заставы. Ещё не высохла кровь часовых, как охотница и горец нашли новые цели для диверсий.

«Припасы! Припасы горят!, — раскинулся над лагерем крик, — Лошади взбесились! Кто-то выпустил наших лошадей!»
«Отряд сэра Этельрена возвращается!»

 Действия альтеракцев привели лагерь к панике. А паника вела к поражению. Тем временем, Курган и Сирин отступили разными путями, сотворив своё мрачное дело. Они встретились позже, на той стороне чащи: горец-кузнец нашёл ловчую раненой в ногу лордеронской стрелой.

 История Вторая. Эмеральд.
«Удалась твоя издёвка, Этельерен, — разгневал! И меня, и Богов моих разгневал!»

 Молодой Вран гнал во весь опор и наконец, среди дождя, различил красный плащ и надменный взгляд Этельерена из дома Тарейн. Он знал, что не сможет выстоять один против вооружённого отряда. Но так же знал, что в душе себялюбивого противника кроются рыцарские идеалы. Если Вепрь не примет дуэль, всё пропадёт прахом. И смерь Эмеральда, наследника, уничтожит весь род.

 «Один? Ты посмел прийти сюда один? — в гневе кричал наследник дома Тарейн,  — Арбалетчики, пристре...»

 Но его крик иной голос, ступавший вместе с фонарём. Смотритель Зандер, согласившийся выступить секундантом Молодого Врана. Перед его же людьми, он увещевал приказ сэра Этельрена, вменяя его честь в ничто, если милорд прикажет наёмникам пугливо расстрелять противника. 

«Да будет так! — отвечал ему рыцарь, — Носитель имперского ока тому свидетелей! Свидетель того, как я отправлю воронёнка в анналы истории!»

 И на том, схватились Вепрь с Враном. Несколько раз они сходились на скользкой, промоченной дождём траве. Несколько раз разили друг друга: то пикой, то кнутом. В том время, пока Этельрен брал натиском и силой, Эмеральд пользовал ловкость и скорость, кружа вокруг противника, закованного в латы.

«Так и будешь бегать от меня? — подначивал тяжёлый всадник, — Ты лишь жалкий бесчестный воронёнок, ничем не лучше своего отца!»

 Тогда, охваченный гневом наследник дома Рейвенгринов погнал любимого коня в галоп. Галуйская кровь ввергла его в безумие ярости. Средь вспышек молний, за спиной Этельрена виднелся глубокий овраг. «Нет, убегать я не буду!», — сказал Эмеральд, и конь его, Фер, протаранил вражьего дистрэ. С рёвом и ржанием, лошади покатились с холма в кромешную тьму.

*  *  *

 Их обнаружили в низине, и к удивлению Смотрителя Зандера, оба они были живы. Израненным и потерявшим коней, им пришлось схватиться на мечах, и парирующий клинок Молодого Врана оставил на теле соперника решающий удар, но не стал добивать противника. И горько поплатился за то, что попытался вытащить его из объятого пламенем оврага. Горящее бревно упало на них из темноты и прибила к земле. Так они и лежали, прижатые друг к другу, словно братья, пока нашедшие их не кликнули лекарей.

История Третья. Последняя.
 «Пламя... Не я. Смерть»

 Древо Урожая возвышалось над Курганом и Сирин, они видели его кроны, уходящие в ночную тьму. А перед ним, из земли, торчали угрожающие корни. Лес ожил. Одичал. Он жаждал людской крови.

 Вокруг одного из таких корней танцевал, словно чайка, островитянин. Стэйв Ийсгит, охотник из Кул-Тираса, призвавший неожиданно появившихся альтеракцев на помощь. Вместе, им удалось пробежать мимо беснующихся отростков и нырнуть в сияющее заревом, сердце огромного дерева.

 И там, они встретили Первородного феникса. И видели его боль: острую ветвь дубравного дерева, пробившую правое крыло. 

«Рана... Кровоточит, — феникс не говорил, но вкладывал мысли в их головы, — Пламя... Не я. Смерть»

 Тронутые жалостью, ловчие не стали убивать пламекрылую птицу ради трофея и награды. Отважный Курган Бокк ступил в пламя, но не чтобы добить, а чтобы помочь раненному фениксу. Невыносимый жар объял его члены, боль сводила разум. Но сильные руки кузнеца всё равно вырвали застрявшую ветвь из огненного крыла. 

 За раздавшейся вспышкой, култирасец Стэйв подбежал к опалённому горцу, прикокнувших к его ожогам исцеляющей влагой, открытой лишь жрецам прилива, последователям Морской Веры. А огнекрылый зверь сорвал клювом собственной сияющие перо и вручил его Сирин в качестве дара. Если коготь феникса по преданиям таил в себе магию, то перо было способно на настоящее чудо.

 Тогда-то, их и нагнали остальные охотники. Они поведали о том, что встретили по пути лордеронскую охотницу Трелли, и та ранила Крилла стрелой; о том, что Эмеральд из дома Рейвенгринов одолел Этельрена Тарейна в чесном поединке, и теперь наёмники последнего приняли тушить устроенный ими же пожар. 

 И на том, эта история закончилась. Мастер-кузнец Рорн Серебреков был доволен трофеем, но омрачился, узнав об ожогах своего ученика Курган Бокка. Тем не мене, спустя время он всё же восстановил фамильный меч дома Рейвенгринов, и Вороний Коготь стал разить лучше, чем когда-то либо прежде. Но самому Эмеральду, будущему хозяину клинка, придётся потратить долгие месяцы на выздоровление. За жизнь его боролись как ведьмы урожая, так и жрецы Святого Света. Так или иначе, следы дуэли наследником дома Тарейн останутся с ним до конца его дней. Для охотницы тогда Сирин наступили долгожданного отдыха. Впрочем, в тихом шёпоте дубравных листьев ей слышалась буря; барабаны морозных ветров и рёв белого грома. Имперский орёл, покрывающийся инеем. Буря мечей. Пир для ворон. Кровь на снегу. Стук бараньего копыта.

 Но эта история будет рассказана в другой раз.

Powered by Froala Editor