Догуливаю последние крайние дни.

Сегодня дежурный по расположению поставил перед фактом, который до него довели офицеры. На днях, раньше или позже, первый взвод соберется и отправится в какую-то клоаку. Вытаскивать местных несправленцев из гузна, в котором они оказались. Что ж, дело вроде звучит как непыльное. Но чутье подсказывает мне, что только звучит. И что затянется эта командировка надолго. Но зато дали день на сборы. Выбил увал и отправился пошататься по городу.

Армия насторожила меня сразу. Лейтенант, что стоял на рекрутировке, опрокинул со всеми вопросами. Ни про жалование не сказал, ни про подданство перед Короной для беженцев с севера. Вернее, как опрокинул. Сказал обращаться об этом к какому-то капралу, а капрал этот уже несколько дней была в бегах. Такие вот дела. Перспективы наши одна другой хужей. Из гарнизона Штормграда бегут, а ответ за это никто не держит. Скоро и ответ держать будет некому. Но подобное ожидаемо. Да и за без малого двадцать лет как-то привыкаешь. Военные бегут, бухают, садятся на винт и скверноплю или просто скурвливаются как падлы. Грабят, прикрываясь табардом, под себя гребут, баб покрасивше подминают. Разбойники под присягой, мать их.

Потом начался избитый рекрутский гон. Наряды, построения, рабочки на дерьме. Не молод я уже для всего этого, но плевать. Переживу. Отталкивает больше не муштра и повседневщина, а неясность положения. Я все еще беженец и не в статусе подданного Короны. Вот я в гарнизоне, а дальше то чо? Возможно, стоило уходить, пока возможность была. Искать себя где-то еще. Всегда найдется, чем занять себя, если иметь оружие, яйца и чутье. Но это еще успеется. Если на нашем новом месте действительно поднимается волна помоев, есть смысл ждать, что она захлестнет и остальную страну.

Толкаюсь на рынке в Златоземье, смотрю на людей, снующих на площади и причале. Обмениваюсь с купцами и ремесленниками парой слов. Заглядываю в "Гордость льва"; хорошо бы увидеть кого-то из старых знакомых, прежде чем оставить округ. Наверное, я в чем-то сентиментален, но я как-то быстро привязался к этим людям, к местным. Хоть и пробыл в стране не так долго. Это та вещь, которая не очень подвластна моему пониманию. Во мне еще не затух огонек старых чувств. Горечь потери нет-нет, да становится чуть более жгучей. Страна, в которой я жил, обращена в прах. А вместе с ней и мои отец, мать, братья, отрочество и годы возмужания. Мне тридцать пять зим. но моя жизнь не оставила мне прошлого, на которое я мог бы обернуться. За моей спиной могильные ветра носят смертную пыль и вонь пожарищ.

Мне тридцать пять. Глядя на дома полные чаши, слушая детский смех и рыночный говор, я все сильнее чувствую себя потерянным. Как будто не обрел ничего из того, к чему шел всю жизнь. И если это правда, мне ничего не остается, кроме как поставить эту самую жизнь во имя чего-то еще. Возможно, стоит всего лишь честно искать смерть. Не подставлять голову под клинок, конечно, однако и не отводить взгляд, когда она придет.

Я не давал никаких клятв Штормграду, но... Но если люди Штормград и заслуживают лучшей участи, пусть найдется тот, кто уплатит за это нужную цену.

И пусть им буду я, если придется.

Powered by Froala Editor