Участники: Франко, Стреляла

Денег у меня нет, как и у прочего жителя треклятой Гавани Менетилов. Украл эту хрень у одного богатенького купца, вот и буду суды писать всякое. У меня отец был квартирмейстером на корабле, приходилось много написывать, вот и меня научил грамоте. Хороший был человек, только помер быстро, от какой-то болезни. Ну я вот сиротой и остался, один-один, без помощи и близких людей. Много слыхал о морском деле, в лет эдак восемнадцать подался в лордеронский флот, хорошо служил матросом. Жизнь моряка казалась очень трудной, но это было ожидаемо...

Единственное, что мне не нравилось в служении флоту Лордерона - это низкое до невозможности жалование, которое уменьшалось с каждым годом моего верного служения... Когда-то я мог позволить себе есть хорошее мясо в портовых трактирах, а сейчас я могу довольствоваться лишь ржаным сухарём, которым можно человека убить из-за твёрдости. Услыхал я как-то раз о капере, который набирает на свой гнилой корабль команду...

Это пробудило мои мысли и я начал подумывать о том, есть-ли смысл идти в команду к незнакомому мне человеку. Когда вновь я услышал знакомый звук журчания своего желудка, я отправился на его поиски. По приметам это был одноногий, одноглазый, очень крепкий мужчина средних лет с густой неухоженной бородой. Кто-то увидел мою заинтересованность и подсунул какое-то мутное письмо, в котором было сказано, что мне надо пройти в некую хибарку, в которой со мной хотят поговорить.

Я подумал, что это мой шанс и направился в указанное место. Там я не увидел того мужика, про которого мне говорили, но увидел того, кто представлял своего рода "вербовщика" этой каперской команды. В каперы я хотел пойти из-за того, что денег не было, а слухи о том, что у этих господ водятся деньги, ещё сильнее подкрепили мой интерес и готовность служить с новой командой. Опустим всякую дрянь и перейдём к насущному делу...

Мной управляли, как дешёвой швалью, отправив загружать ящики с какой-то дрянью... Скорее всего, на гнилой бриг загружают очередную порцию никому не нужной корицы. Мы погрузили ящики на лодки, а перед этим у какого-то высокого чернокожего мужчины возникли какие-то тёрки с бригадиром пирса. Вскоре, как я уже понял, он эти тёрки умял и уселся с нами на шлюпку. Мы поплыли к кораблю, который я ещё не видел.

Но даже учитывая эту до невозможности простую вербовку, с которой мне посчастливилось встретиться, я видал ещё хуже... Помню, как меня напоили до чёртиков, пьяному мне дали контракт и перо, сказали крестик ставить. Ну я крестик поставил, потом отрубился, а на утро проснулся под флагом Лордерона на палубе какого-то корабля. Я в кораблях не шибко разбирался, несмотря на то, что два года во флоте служил, но даже я смог понять, что я находился на корвете.

Однако в данный момент это не имеет никакого значения, потому что сейчас я приплыл к кораблю... И сказать, что я удивился - ничего не сказать. Передо мной была плавучая крепость со спущенными парусами, которая не двигалась вообще. Казалось, будто этой махине не страшны ни шторма, ни даже морское чудище, о котором так охотно любит говорить простая матросня. 

А после всего увиденного я встретился с остальной командой, когда по верёвочной лестнице залез на палубу. Они орали что-то, тягали ящики, тащили их в трюмы, а наверху я увидел знакомую по описанию рожу. Как сказал мне абордажник из команды этого одноногого, его зовут Черенком. Вот это хохма... Черенком назвать одноногого человека - это, конечно, сильно... Ну я парень простой, сразу подошёл к капитану и давай знакомиться...

А он такой хмуро посмотрел на меня и в сторону отшвырнул, мол чтоб не мешал. Все с удивлением посмотрели на Черенка, а после мне рассказали, что за то, что я потревожил капитана, меня могли запереть в колодки, а после высечь. Я урок усвоил и больше огромного мужика не тревожил, боялся просто что он меня своими голыми руками задушит. Я когда ящики в трюмы загружал увидел одного дворфа, я с ним быстро поговорил, подружился.

А дворф мне и говорит, мол, давай мы втихую немного пороха себе притараним, мол, пускай будет, на всякий случай. А капитан за нами в это время смотрел. Я говорю ему, что затея плохая, просечёт ведь одноглазый чёрт... Но дворф решил воплотить свои планы.

Дворф молодец, всё сделал быстро и бесшумно, но когда Черенок начал спускаться вниз, у дворфа начали трястись коленки. Капитан это заметил, а потом спросил, в чём дело. Низкорослик глубоко вздохнул, а потом ясно пояснил, что пороха недосыпали, вот он такой и нервный... Это была очень большая ошибка. Капитан попросил дворфа вывернуть карманы...

Я что-то смутно помню тот момент с дворфийской руганью, но одно я точно вспомнил... Черенок этот сказал про какой-то кодекс и приказал матросам запереть дворфа в колодки. Я потом стою, смотрю на это всё, а зеваки всё собираются и собираются... Капитан вышел с какой-то плёткой, два раза шлёпнул по палубе ей, а потом начал высекать дворфа, да так, что я каждый этот удар чувствовал.

Казалось-бы, на такие мелочи и нужен боцман... Очень странно, что капитан вместо командования начал высекать дворфа, но на всё его воля, перечить лучше не буду, целым зато останусь. 

Работать было невозможно, в основном из-за того, что у моего напарника была морская болезнь. Каждый раз, когда корабль легонько раскачивался, его бросало в дрожь и начинало тошнить. Посему капитан и предложил дельную мысль: драить палубу от последствий морской болезни. 

Матросы послушные, посему начали в поте лица выполнять работу. После капитан отдал приказ поднять якорь и расправить паруса. Мы взяли и выполнили... Работали, как за троих... Я таких нагрузок нигде не видел, если быть честным. 

Работали до ночи, в поте лица, словно черти. Потом услыхали какой-то крик. А исходя из этого крика, должны мы были шуровать в бар, пировать буканом, куском сухаря и половинкой бутылька пресной воды. На одном из сухарей увидел червяка, но жрать хотелось, посему сухарь вместе с червём мучным сожрал.

Потом пошли в каюты... У почитаемых абордажников были добротные койки на цепях, а у простой матросни - гамаки. Залез я на свой гамак поудобней, снял свои дырявые сапоги... Хотел я уж было заснуть, как раздался ужасный храп... Спустя минут эдак пятнадцать я заснул.