Таверна, как обычно, пустовала. Тавернщик натирал и без того блестящую от чистоты стойку. Впрочем, было здесь только одно исключение. Герт — ещё более лохматый, чем обычно. Ссутулился над столом, скрыл лицо за чёрными прядями. Сидит, бормочет что-то невнятное. А перед ним — несколько бутылок и кружек. В нос Левкой, только что переступившей порог, ударяет сильный запах алкоголя.
— Герт? — она подошла к единственному хоть сколько-нибудь живому лицу в «Виверне», неловко присев на стул напротив — Привет. Всё... хорошо?..
— Мгмх, — невнятно пробурчал тот, поднимая на Левкой мутные глаза. Криво осклабился, обнажая неровный ряд желтоватых зубов. Кажется, за прошедшее время он постарел сразу на пару лет. Или так только казалось? — Цветок решил вернуться и разделить со мной нехитрую... трапезу? — заплетаясь, медленно и с явным трудом выговорил он.
— Я... кхм, — она взмахнула рукой у лица, отгоняя запах. — Почему ты сейчас... такой?
— Ну? Какой «такой»? — он даже чуть подался вперёд, едва не свалив всё то пойло, что венчало нынче стол. Вскинул брови. Смотрел на Левкой сквозь засаленные пряди, упавшие на лицо. Пристально и зло. Ни следа от улыбки.
— Неправильный вопрос, — она прикусила нижнюю губу, а когда отпустила, снова заговорила. — Не такой, как вчера...
— Мы всегда не такие, как вчера, — тихо, хрипло засмеялся Герт, садясь обратно и шумно втягивая воздух над кружкой — той, над которой вился пар. Обречённо.
— Тебе... нужна помощь? — она глянула на Малыша. Задавала вопросы, как и в прошлые встречи, но на свои мысли старалась не отвлекаться.
— Всем нам нужна помощь, — безразлично ответил тот, наконец решившись — пальцы обхватили одну из кружек. Задрав горло, он опрокинул внутрь её содержимое. Вздрогнул, мотнул головой, выдохнул. Со стуком отставил её обратно. Хрустнул пальцами, переводя взгляд на Левкой.
— Какая?.. Каждому ведь своя...
— Всем нам нужна она, — он провёл пальцами по шее, словно сплетая невидимую верёвку — и отправил её вверх. Вероятно, к перекладине плахи. Снова захохотал.
— Всем нам нужны стремления, — сглотнув, Левкой невольно ощупала своё горло. — Ты... хм... потерялся?..
— Если даже не потерялся — какой толк? — пробормотал он едва слышно, на самой грани шёпота. — Рано или поздно нас найдут, — он издал нервный смешок, — и потеряют.
— Тебе помочь добраться до дома? — она глянула сначала вправо, на трактирщика, потом влево, на дверь. — Или... я могу с тобой выпить?..
— Найди этих ублюдков, — зашипел, едва сдерживая нервный смех, имеющий мало общего с весельем, Герт, пристально, неотрывно, не моргая, глядя в глаза Левкой, — найди их, выколи им глаза, вырви их языки, сдери с них кожу, не оставь ни одного живого места, ни одной целой косточки, ни кусочка плоти, что не будет ощущать боль, разорви их на куски и разме... — бормоча всё тише и тише, не двигая зрачками, он умолк. И захохотал.
— Ублюдков?.. Герт?..
— Левкой? — почти совершенно нормально спросил он. И тут же, качнув головой, приложился к другой кружке.
— Что с тобой происходит? — чётко спросила она, ловя тот момент, когда каменщик, кажется, соображал.
— А люди любят кровь, не находишь? — снова нервно хохотнул Герт.
— Им нравится чувствовать, что они лучше других. Кровь больше интересует носферату, — отчеканила Левкой, будто отвечала по учебнику. — Откуда такие мысли?..
— Открыл глаза, — он снова засмеялся. На этот раз — вяло. Шутка ли — по его седеющим волосам сложно сказать, что он впервые сталкивался с тем, что довело его до алкоголя и этих мыслей.
— Нам часто говорили, что это — наша главная ошибка... Открыть глаза... — она завороженно разглядывала одну из бутылок; в этой плескалась мутновато-белесая жидкость.
— Хочешь?
— Мне нельзя, — Левкой пожала плечами. — Но... — голова снова повернулась вправо-влево, — если тебе будет легче...
— Никому нельзя, — Герт тихо засмеляся. Страшный звук, гортанный. И снова влил в глотку немного пойла. Кажется, он уже слабо соображал, что где находится. И только вздрогнул и замер на мгновение, когда огонь обжёг плоть изнутри.
— Кружку, официант, — проговорила в сторону стойки, кивнула Герту. — Где ты живёшь?..
— Рядом с... Тьфу, — он снова нервно хохотнул. Вздохнул.
— Скажи номер дома... Ведь в Мэнсоне есть нумерация?.. — пялилась она в пустую кружку. — И... кхм.
— Я... Дом... — он выдохнул и, кажется, даже как-то сразу уменьшился. Или просто вяло сполз под стол.
— Нальёшь мне?.. — после коротких раздумий Левкой снова подняла взгляд на Герта.
Герт молча выбрал взглядом одну из бутылок и, перегнувшись через стол — снова всё чуть не полетело на пол, — неаккуратно плеснул жижу в кружку. Кажется, немного пролилось на стол и на штаны Левкой. Та только смахнула жидкость рукой в перчатке. Потянулась к кружке, выдохнув, залпом выпила всё. Стукнула деревом чаши о дерево стола и вздрогнула.
— Ух...  это… Как в тот раз, когда я нечаянно направила заряд кинетики в себя, — она чуть улыбнулась и уставилась на Малыша.
Герт устало пялился на Левкой. Кажется, он где-то в предыдущем жесте растерял всю энергию и злость. Пробубнил что-то невнятное. Левкой покачала головой и закашлялась в руку.
— Что это, Герт?..
— Дерьмо, — едва слышно отмахнулся он.
— Ясно... В последний раз... Я пила, кажется... Дербент?.. Да... — Левкой взмахнула головой, вместе с головой заплясали волосы. — Лей ещё, Герт.
— Нам нельзя пить, — он снова нервно засмеялся. Нервно и тихо. Потянулся рукой и плеснул себе из той же бутыли. Следующим жестом — перегнулся через стол. Налил Левкой. Рухнул на стул. — Мы пьём, — никак не продолжив мысль, влил пойло в глотку.
— Да... Пьём, — она кивнула и повторила жест Малыша, проморгалась, резко выдохнула и наклонилась вперёд. — Ведь нам обоим это не на пользу… — звонко рассмеявшись, откинулась на спинку стула.
Смех повторился — но уже со стороны Герта. Сначала тихо. Затем — громче. В какой-то момент этот нервный хохот попросту оборвался.
— Ой... — Левкой снова потянулась к собственному горлу. — Теперь стало яснее про петлю, — качнула головой. — Вот себя пить заставила я сама, а тебя что?.. Лей.
— У стен есть уши, у ушей есть стены, — он снова потянулся к противоположной стороне стола, с трудом вливая остатки жидкости в кружку.
— У меня есть книги, у тебя есть работа... Почти как у людей... — она пожала плечами. — Помогаю?.. Или?.. А, да нет разницы, — и влила в себя немного огненного пойла. Замерла, судорожно выдохнула.
— Огни... Оказывается, так сверкают?.. — она завороженно уставилась на свечи под потолком. И, кажется, готова была наблюдать за ними вечно.
— Пошли, — слушая Левкой, Герт наконец поднялся, удерживаясь за стол руками. Его явно шатало.
— Пошли, — не сразу, потирая собственное горло, но всё же согласилась она. И двинулась следом за Гертом.
Тот безразлично вышел под дождь, пошатываясь, но всё ещё крепко держась на ногах. Перед глазами плыло. Холодная вода и дурные мысли отрезвляли. Он двинулся по привычному маршруту — в сторону дома, шугаясь каждого проходящего мимо и вздрагивая при виде гвардейцев. Словно убил кого-то.
— Он мокрый... — подала голос Левкой, плетущаяся следом. — Знаешь, в Эссенбурге я редко его замечала... Да и тут...
— Его?
— Дождь… — снова несколько мгновений прошли в молчании. — У стражей... Есть лица... Смешно! — она захихикала.
— Лучше бы не было...
— Правосудие должно быть безлико, да...
— Грёбаный город.
— Грёбаный?.. Грёбаный, согласна...
Герт промолчал. Так, в молчании, они и дошли до нужного здания. Левкой самозабвенно шлёпала по лужам, вслушиваясь в звук, разглядывала плывущие в потоках дождя фонари. Впрочем, шли они не долго. Герт рванул дверь на себя, открывая чёрную пасть дома. Узкая деревянная лесенка вела наверх. Он стоял, покачиваясь и пропуская Левкой вперёд. С каменными лицом. Она шагнула в темноту, безо всяких вопросов. Прошла на самый верх скрипучей лестницы, вертя головой. Герт прошёл следом. Там, у неприметной дверки, они остановились. Каменщик долго возился с ключом и бормотал что-то злое, не в силах попасть в замочную скважину — руки тряслись. Было тесно. Левкой не жаловалась. Дверь открылась. Герт ввалился в тускло освещённую комнатёнку следом за Левкой. Шлёпнул ладонью по полке, кладя ключ. Упёрся плечом в дверной косяк, пялясь куда-то вперёд. Куда? Он и сам не знал.
— Дверь поддалась... Спасибо ей... — оглянулась Левкой и, завершив осмотр, точно так же уставилась на Герта, как Герт на пустоту, оставшись стоять на коврике у входа.
— Спасибо ей, — отозвался он. Простоял ещё немного. Кажется, дождь отрезвил его. Неуверенно прошёл он внутрь комнатки, к комоду у грязного окна, прямо в обуви, оставляя за собой мокрые следы. — Проходи, — завалился на колени и принялся рыться внутри, гремя невесть чем.
— Ботинки... снимать?.. Не помню, делают ли так тут... — она опустила взгляд на башмаки мужчины, потом глянула на свои, потом снова на его. — Большие, да...
— Мгхм, — невнятно пробормотал каменщик. Продолжил рыться в ящиках.
Левкой махнула рукой и шагнула внутрь. Встала посреди комнатки, бегло огляделась. И уже в следующее мгновение шагнула к кадке у второго окна. Плющ, посаженный в землю вперемешку с небольшими синими цветами, почти не пропускал свет снаружи. Герт тем временем выудил из недр ящиков бутыль. Красивое, матовое стекло. Пробка плотно засела внутри. Он поднялся, подхватывая нож, лежащий на столе. Кажется, тот уже покрылся пылью. Пошатываясь и периодически тяжело вздыхая, принялся вытаскивать пробку на свет.
— Кружка... — пробормотал Герт, не оборачиваясь, — одна.
— Это мешает?.. — она медленно водила пальцем по пыльным листьям, по прожилкам, внимательно наблюдая за образующимся следом. — Мне кажется, что плющ тут заменяет витраж… Он даже лучше...
— Окна позволяют другим... слишком много, — покончив с бутылью, Герт рванулся к двери. Опустил щеколду. Прислушался, замерев. Кажется, никого вокруг. Никого необычного. Он выдохнул. — Пошли.
— Пошли, — снова просто согласилась Левкой и направилась к камину.
Герт уселся прямо на пол у едва тлеющих углей. Бутыль отставил в сторону. Кочергой, висящей рядом, принялся ворошить их, возрождая огонь к жизни.
— Я могу помочь, — она глянула на пламя. Провела рукой. Тут же в поленьях с новой силой заиграл искрами огонь. Она села рядом с Гертом, на шкуру, поправляя вымокшие волосы. — Да... Ну вот. Что теперь?..
— Будешь? — криво усмехнувшись, он щёлкнул пальцем по бутыли. Даже отсюда чувствовался сладковатый запах. Может, и не слишком крепкий алкоголь — особенно после выпитого ими сегодня, но... кажется, у него больше ничего не было.
— Давай, — она взяла бутыль и пригубила напиток. После таверны вино было водой. — Завтра выходишь работать?..
— Сегодня на рассвете моих ребят побили, — медленно отходя от выпитого, он ссутулился, угрюмо глядел в огонь. Проговорил это почти беззвучно, вплетая слова в треск огня и шум дождя за окнами.
— Я... Мне от этого... Печально. Они этого, наверняка, не заслужили...
— Надеюсь, завтра они вернутся. И переломают уже мои кости, — Герт нервно засмеялся.
— Не хочу на это надеяться. Мне хорошо с тобой, Герт-Малыш... — она вздохнула, устраиваясь поудобнее. — Или это просто алкоголь... Нет, это просто я... просто я...
— Я оставил сто пятьдесят серебра в Гильдии Авантюристов, чтобы хоть кто-нибудь взялся за это дело. Трое напали на них. Сколько должно понести наказание — неизвестно, — медленно, с трудом говорил Герт, не отрывая взгляда от огня. К вину — приторному, сладкому, крепкому — он и не притрагивался.
— Я могу взяться... могу взять Кайлину, Дарэла... У них здорово получается работать вместе...
— За такие смешные деньги?
— Почему нет?.. Сейчас там туго, говорят, с заказами... Кстати, ты можешь держать хоть какое-нибудь оружие?
Герт обернулся. Уставился на Левкой. Тяжёлым, мутным, совершенно непроницаемым взглядом. И без того засаленый волос от дождя слипся в сосульки.Тусклое освещение вычерчивало каждую морщинку на его лице.
— Я... — начал было Герт спустя несколько мгновений. Резко отвернулся. Помолчал ещё немного. — Могу, — наконец пробормотал он.
— Значит, можешь помочь нам помочь себе... — она почувствовала, что дрожит. Придвинулась чуть ближе — и к огню, и к Герту. — Холодно и мокро... Редко чувствую... так, да.
— Возьми одеяло, — он мотнул головой куда-то за свою спину.
— Суше от этого не станет... Сейчас, отвернись, наверное... Хотя, я ничего по этому поводу не чувствую... — она вздохнул. — А вдруг... — поднявшись на ноги, Левкой сбросила и жилетку, и рубашку под ней, насквозь промокшие. Держась за спиной Малыша, закуталась в брошенное на пол одеяло и снова села обратно. — Так лучше, ты прав.
— Знаешь, что сейчас будет смешнее всего? — не оглядываясь на Левкой, шепнул он, нервно посмеиваясь.
— Что же?.. — она приподняла брови.
— Явление церковника, — каменщик оглянулся на дверь. В глазах блеснул нервный смешок.
— Нет, это будет... говорят, больно.
— Больно. Плохо. Смешно. Нечасто встретишь псионика, пьющего в обнажённом виде в комнате пса, — Герт нервно засмеялся. Так он смеялся бы над хорошей шуткой. Только не было это ей.
— Я... хм. И правда, похоже на анекдот... — слабо засмеялась Левкой. — Было бы хуже, если бы я тоже была оборотнем...
— При следующей встрече, — не сразу, но ответил Герт, — спрошу у церковника, что хуже.
— Мы бесплодны, вы можете дать потомство... Ведь так это работает: в полутёмной комнате обнажённые тела?..
— Наверное, — Герт пожал плечами. Даже в затуманенный алкоголем разум пришёл стыд. Он покраснел. Порадовался, что Левкой не разглядит заалевших ушей — он прямо чувствовал, как они горят. Засмеялся. Запустил пятерню в скомканный волос.
— Расскажи. О таком не пишут, — алкоголь ещё путал её мысли. Одна из них медленно проплыла перед глазами: от неё шёл бы душок, не будь рядом изрядно выпившего Герта.
— Я видел обнажённые тела. Они кричали. Они пахли как... — Герт задумался. Невольно даже повёл носом, принюхиваясь — но ничего подобного здесь не ощущалось, — как дешёвое вино и латник в солнечный летний день. Они дёргались. От боли, от удовольствия? Это страшный запах. Это... — он запнулся, — плохой запах.
— Хм... буду знать. Почему-то стала жалко, что нет у меня твоего носа... Пройдёт, когда... выветрюсь. Выветрюсь? Так же это называют?
— Когда... — Герт и сам, кажется, забыл, — проспишься. — А ты... — он потёр пятернёй затылок, — пахнешь пылью.
— Пылью?..
— Книжной пылью. Дорожной пылью, — он втянул воздух ноздрями, отделяя привычные запахи комнаты.
— Я провожу с ними много времени... С книгами, с мостовой... — она вздохнула. — И вот снова пришли к вопросу про любовь... Нет, не хочу. Отвечать не хочу... Да.
— Не отвечай, — Герт повёл плечами. — Что-то ещё.
— Сесть ближе?.. Так запахи доходят лучше...
—Не разбирается. На части, — он снова принюхался. Скривился, сморщил нос. Чихнул. Мотнул головой.
— Будь здоров, — Левкой негромко засмеялась. — Попробуй сравнить?.. Я так делаю, когда встречаю что-то новое. Все, наверное, так делают...
Герт тяжело вздохнул. Повёл плечами. И растянулся на одеялах и шкуре, уставившись в потолок, покрытый паутиной.
— Цветы? Фрукты? Что-то... сладкое? Не приторное.
Левкой осталась сидеть, глядя в камин.
— Сладкое... Так и быть. Буду знать, что у меня есть свой запах, — она взглянула на каменщика. — Ты хочешь спать?..
— У всех есть свой запах. Но нужно время, чтобы его разобрать. Пыль и сладость — ещё не всё, — он продолжил пялиться на покачивающуюся от малейшего движения воздуха паутину. — Нет. Чую, этой ночью не сомкнуть мне глаз.
— Отчего? — она чуть отодвинулась назад, сильнее кутаясь в одеяло.
— Как часто твоих... — он запнулся, приподнимаясь. И вскоре — снова сидел. На этот раз — глядя в глаза Левкой. — Пусть будет «друзей». Как часто твоих друзей избивают ублюдки? За что — неизвестно, но не удивлюсь, что из-за твоей порченой, — он скривился, хмыкнув, — крови?
— Моих «пусть будет друзей» пытаются избить часто, — хмыкнула она, отвечая таким же прямым взглядом. — Только ни синяков, ни царапин я на них не вижу...
— Мои, — снова нервно хмыкнул он, — не способны с этим справиться. И что же мне делать? Уйти в петлю или в леса? — задумчиво протянул он, направив взгляд куда-то то ли внутрь Левкой, то ли — просто за неё.
— Ты можешь драться за них. Ты... большой и сильный... Леса тоже могут быть вариантом, но тогда придётся бросить всех... А петля... Нет, — она вздрогнула.
— Церковники будут рады такой смерти, — Герт захохотал. Взглянул на почти полную бутыль. Качнул головой. — Я не могу быть с каждым из них каждый час. Сейчас, возможно, к кому-то из них врываются ублюдки. Режут его семью. Режут его самого. А что я?.. Старый паршивый пёс, — Герт снова захохотал. Тихо и страшно.
— Да. Может быть, и так. А, может быть, и нет. Я задаю вопросы, чтобы не загадывать наперёд. Когда так делаешь, не можешь знать, врёшь себе или нет... — она замолчала, задумавшись. — Много моих знакомых ушло... в церковь... Возвращались единицы. В корпус они попадали, на плаху ли... Кое-кого мне до сих пор не хватает.
Герт промолчал, качнув головой. Если он и помнил кого-то, кто попадал в церковь — старался сразу же забыть.
— Когда-нибудь, — негромко начал он. — Когда-нибудь... — да так и осёкся, уперевшись взглядом в собственные ладони.
Левкой высунула из-под одеяла левую руку, протянула её Герту.
— Когда-нибудь…
Герт взял ладонь Левкой в свою. Грубая, шершавая кожа прошлась по гораздо более гладкой. Он горько ухмыльнулся. Замер, прислушиваясь. Кажется, это был уже до боли привычный жест — глаза прикрыты, в теле ни движения. Выдохнул. Снова никого.
— Завтра будет болеть голова, — негромко сообщил он.
— Завтра будет завтра, — не вынимая руки, она повернула лицо к огню.
Герт продолжал разглядывать ладонь Левкой, не отрывая взгляда. Светлая, чистая кожа. Только пара тонких, едва заметных порезов — так режутся бумагой. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, заполнить тишину. Да так и захлопнул. Только клацнули зубы. Молчание прервала Левкой.
— Хочешь посмотреть на метку?..
— Метку? — с трудом оторвав взгляд, он, кажется, не сразу сообразил, о чём речь. Или не сообразил вовсе?.. На лице была растерянность.
— Метку, — правой рукой она аккуратно заткнула одеяло так, чтобы оно не слезло с туловища, стянула перчатку зубами. Рука отличалась по цвету от левой, менее загорелая. — Смотри, она говорит лучше всех слов, — и вложила ладонь в руку Герта.
Герт повторил свой жест, опуская голову вниз и пристально, даже, кажется, чуть щурясь, разглядывая вторую ладонь. «Точно, перчатка», — пронеслось у него в голове. Он почти не моргал. Метка была... меткой. Клеймо, похоже, выжженое, тёмным шрамом рассекало светлую поверхность кожи. Под одним, если сильно постараться, можно было углядеть второе. Герт поудобнее перехватил ладонь и собственным большим пальцем прошёл по шраму. Медленно и осторожно, словно опасаясь, что случится что-нибудь ужасное. Кажется, даже дыхание затаил. Или так только казалось? Левкой спокойно смотрела на правую руку вместе с Гертом. Когда тот задел основание безымянного пальца, выпустила тихий смешок. Щекотно. Герт отдёрнул палец, вздрогнув. Мотнул головой. Усмехнулся.
— Она убьёт меня, если этого захотят. Если я выйду из города. Если покину королевство… Слышала, от псиоников, у кого активировалась метка, не остаётся даже праха...
— От любого из нас, кто преступит чужие законы, не останется ничего. Даже воспоминания будут вычеркнуты — или выбиты — из голов тех, кто остался жить, — медленно говорил Герт.
— Да. Так и будет, — она замолчала, поглядывая то на свою левую ладонь, то на правую. Ты на учёте? Или в корпусе? Или... как строишь отношения... с ними?.. — правая ладонь сжалась в кулак.
— Сижу и жду, пока очередной выблядок сучьей мамаши, — Герт осёкся. Огляделся на дверь. Качнул головой, крепко сжимая ладонь Левкой в собственной. — Пока ему не взбредёт в голову заглянуть сюда и пытаться вывести меня из себя, — он нервно хохотнул. Кажется, даже остатки алкоголя после такого разговора напрочь выветрились из головы.
— То есть, на учёте?.. — она сощурилась, кажется, даже немного напрягшись.
Герт медленно кивнул — простой и понятный жест, — ослабляя хватку.
— Знаешь, что я не могу не сказать после наших ужасных разговоров? — нервно усмехнулся он.
— Что?.. — Левкой перевела взгляд на Малыша.
— Что ты можешь приходить сюда в любое время, — он всё ещё не поднимал глаз, не отрывал взгляда от ладоней. Пристального. Словно ничего интереснее в этом мире больше вообще не было. Пожал плечами.
— Я... хорошо, — она опустила голову, но рук не убрала.
— Если тебе это нужно, — меланхолично заметил он.
— А тебе это нужно?.. — Левкой прикусила губу.
— Я был бы рад узнать, что смог тебе помочь. Рано или поздно, — он снова пожал плечами.
— Мне нравится... говорить. Так, чтобы слушали. И книги, и дороги... — чуть помолчав, сообщила она. — Но это ты уже понял.
— Что же, — Герт сощурился, скривив губы в ехидной полуулыбке. — Не смею настаивать.
Левкой почему-то рассмеялась, звонко и легко, словно не было всего этого разговора.
— Где ты будешь завтра вечером?.. Снова в «Виверне»?.. Или хочешь днём встретиться с кем-нибудь из авантюристов?..
— Я оставил в Гильдии свои контакты, — он снова немного нахмурился. — Легион пообещал предоставить нам охрану на время работы, но... Не уверен, что все останутся живы. Это не было обычной попыткой ограбления... Агрх, — Герт шумно скрежетнул зубами. — Если никто не отзовётся — мне придётся самому идти и выяснять, кто эти твари.
— Я пойду с тобой... Если позовёшь... Если услышу, что ты идёшь.
— Что насчёт твоих... друзей? — он поднял на неё взгляд. Неуверенность и надежда — вот что выдали голубые глаза.
— Я постараюсь. Не знаю, что они ответят, но я постараюсь.
— О большем и просить не могу, — он медленно кивнул. Сощурился, выглядывая в мутное окно. Кажется, солнце давно уже село. Или ему только казалось? Он вздохнул, отпуская ладони Левкой и громко хрустнув суставами.
— Уже поздно.
— Да... — она быстро натянула перчатку обратно и встряхнула правой рукой, поправляя ткань. — Не думаю, что меня хватились, но, если хочешь спать, я могу идти. Или хочешь, чтобы я осталась?.. — нахмурившись, она снова схватилась за одеяло, придерживая то.
— Где ты обитаешь? — меланхолично спросил он.
— Каждую ночь по-разному. Стараюсь далеко не уходить от гильдии магов. По соседству есть... удобный чердак. Там почти никто не живёт...
Герт устало засмеялся. Качнул головой.
— У меня есть ещё одеяла, — он кивнул влево, где — заметно даже в слабом свете камина — под самой крышей был свален всякий хлам. Помолчал немного. Подумал. — Я тебя не трону, — Герт пожал плечами. Вот удивительно — на этот раз даже не краснея.
— Тронешь?.. Я об этом и не думала, — она вздохнула и отвела взгляд. — А надо бы...
— Не стоит, — абсолютно уверенно он мотнул головой.
— Как скажешь, — кивнула Левкой. — Так что, где будет моё место?..
— Погоди, — слабо улыбнувшись, Герт поднялся на ноги, с трудом разминая затёкшие ноги. Подхватил бутыль, отставил её на стол, заткнув пробкой. Зашуршал лозой, проверяя приставленную лестницу. И — полез наверх. Вскоре вниз полетел тяжёлый спальник, взметнув вверх тучку пыли. Каменщик полетел следом, грузно приземлившись на пол. Подхватив спальник, отвернулся от Левкой, руками пытаясь выбить с него пыль. Та времени даром не теряла. Отпустив одеяло, пока Герт занят, разложила вещи поближе к огню. Чуть подумав, надела тонкую блузу, пусть та и была чуть влажной.
—Твою ж... — засмеялся Герт в какой-то момент, едва сдерживая чихание.
— Пыль и сладость?.. — донеслось от камина.
— Левкой, на этот раз пыль — моя, — смеясь и фыркая, он поволок спальник к двери, где и кинул его, преграждая вход в комнату. Отряхнул ладони, оглядываясь.
— Спасибо, — кивнула она. — Я оставлю тут куртку?
— Оставляй там всё, что хочешь, — он качнул головой. — Вода вон там, — указал на ведро позади себя. — Нужна будет новая — говори. Есть не хочешь?
— Есть?.. Кажется, хочу... — она подошла и, аккуратно присев на спальник, зачерпнула рукой воды из ведра. Смочила лицо, сделала пару глоткой.
— Левкой, ты спишь там, — он хмыкнул, указывая рукой на камин, где в шкурах и одеялах был второй спальник. И обратился к поискам еды. — А кружка всё ещё одна...
— Да?.. Хорошо... — она поднялась и вернулась к огню. — Помочь с… едой?
Герт только отмахнулся, тяжело вздохнул, выуживая на стол немного сыра и хлеба — кажется, даже без плесени. А рядом — пара початков кукурузы. Уложил всё это на тарелку, рядом — нож. Понёс сей нехитрый ужин к камину.
— Кажется, в этом доме всё же есть еда, — пробормотал он, ставя тарелку на табурет.
— Есть, — она кивнула, придвигаясь поближе и принимаясь за пищу. — Спасибо. Я потом отдам деньгами... Или другой едой. А ты... будешь?
— Я не голоден. И — нет. Ты ничего мне не должна, — он зачерпнул в единственную кружку воды. После чего — вернулся назад, поставив её рядом с тарелкой. А сам — оперся о старый камень и кирпич камина, скрестив руки на груди и с лёгкой — усталой — улыбкой оглядывая комнату.
— Как скажешь, — чуть помолчала, занятая едой. — Да, за это тоже спасибо.
— Тебе правда не стоит меня благодарить, — он пожал плечами.
— Как так?.. Я напилась, и до сих пор немного пьяна, ты привёл меня к себе домой, разрешил остаться, поесть...
— Я слишком много говорил, ты слушала и отвечала, — Герт качнул головой. — Самое малое, чем я могу тебя отблагодарить — дать кров и эту скудную пищу. Знаешь, что было бы, не явись ты нынче в «Виверну»? — он хмыкнул.
— Кажется, догадываюсь, — она отодвинула от себя чашку, потерявшую около половины содержимого. Приложилась к кружке и осушила ту.
— Всё.
— Ничего хорошего... — Герт кивнул и, отлипнув от камина, поднял посуду. Отставил её обратно. Обернулся. — Спать?
— Пожалуй, — она пожала плечами. — Делать всё равно больше нечего...
— В таком случае... — каменщик махнул рукой, словно приглашая её на это прекрасное ложе — валяющиеся на полу у камина спальник, шкуры и одеяла. — Я не гашу огня, ночами в этом здании бывает холодно.
— Будет тепло?.. Наконец-то, — она светло улыбнулась и, не раздеваясь, закуталась в кокон из одеял, устроившись лицом к огню. — Говорят, что нужно желать добрых снов... Так вот... Добрых снов, Герт.
— Тепло. Добрых, — кивнул тот, а сам так и остался стоять, скрестив руки на груди. Глядел сквозь лозы в тусклое окно. Молчал. Кажется, несколько часов, не меньше. Пока усталость наконец не сморила его — и он не устроился на спальнике у двери, скрючившись в непонятной позе.