День был тяжелым и безрадостным. На Гилнеас уже давно опустилась ночь, что сквозь открытое окно делилась со мной прохладой, мягкими шорохами улицы и запахом мокрой пыли, что прибил к мостовой прошедший недавно дождь. И сейчас день становился еще тяжелее. Бу умирал. Мой рыжий друг, чья хитрая, но преданная морда сопровождала меня последние десять лет сейчас лежал на полу, тяжело дыша, а его взлохмаченная голова, с такими же трепетными и большими ушами, как и в юности, покоилась на моих коленях. Его сразила не чужая магия и не острый клинок, а оружие более безжалостное и неотвратимое. Старость. Я слушал тяжелое дыхание своего лиса, и мои глаза снова были мокры от слез. Второй раз за последние десять лет. Вы спросите, когда же был первый?

   Дрова высыпаются из рук, а я смотрю на Ольмунда, старика, что заменил мне отца и мать, что был для меня единственной родней в этом мире. Наш ветхий дом в лесу в последние годы продувался все сильнее, не желая удерживать в себе тепло очага, и дров требовалось все больше и больше с каждой зимой. Мне 15, и я стою и смотрю на старого чародея, что еще несколько минут назад что-то увлеченно читал, сидя за столом и по своей привычке неразборчиво бурчал себе под нос. И вот его голова лежит на столе, а седые длинные кудри разбросаны ореолом по тому самому фолианту, что еще недавно изучал его цепкий не по-стариковски взгляд. Я понимаю, что произошло, и мои глаза наполняются слезами…

- Ну же, Бу, тише мальчик, - я нежно перебираю седую с рыжиной шерсть, когда лис вздрогнул, захрипев. Ему больно. Я вливаю немного арканы и его тело расслабляется. Он засыпает. Засыпает чутким сном, совсем как тогда, когда меня притащили бесчувственного в мою каморку в Деларане…

- В общем, этот твой рыжий паразит дал нам сгрузить тебя на кровать, но как только мы отошли, он уселся рядом, и три дня к тебе никто не мог подойти.  И вроде, гад, спит, а сделаешь шаг к постели, тут же открытые глаза и оскаленная морда. Даже едой и водой отманить не смогли, - сокурсник улыбался и качал головой. В его голосе слышалась зависть и восхищение, ведь не каждому посчастливилось обрести такого верного друга. А я обессиленно лежал на кровати, впервые видя иллюзорные призраки наставника и Ее, а моя рука, прямо как сейчас, покоилась на голове моего лиса, перебирая мягкую рыжую шерсть.

- Тебе повезло с другом, - с улыбкой сказал мой наставник, окидывая лиса мертвым взглядом.

- И не повезло с подругой, - с легким смешком сказала Она, усаживаясь на мою кровать и фривольно закидывая ногу за ногу.

  Дыхание лиса выровнялось. Он спал, тихонько поскуливая во сне, словно снова был нетерпеливым лисенком, которому мой окрик мешает сорваться куда-то вдаль за кошкой на городской улице, или за кроликом в лесу. Его нетерпение было понятно. Его ждали новые охотничьи угодья, полные дичи и солнца, запаха заката, весны и вкуса свободы. Вот только шагать по этим лугам, мой друг, ты будешь уже один…

- Я присмотрю за ним, - Ольмунд коснулся шерсти Бу, усаживаясь рядом со мной, - Ты снова теряешь, мальчик мой. Таких потерь будет много, но я больше тебе не нужен…

Лис вздрогнул и перестал дышать. Его тело сначала напряглось, а затем обмякло, словно скидывая с себя груз прожитых лет. Слезы застилали мой взор, но в огне, что горел в камине, я ясно различил силуэты молодого мага, с длинными черными, а не седыми волосами, стройного и поджарого, а не сгорбленного старостью и молодого лиса, что прыгал вокруг него, резвясь и наслаждаясь вновь обретенной юностью. Кажется, они оба кинули мне по последнему прощальному взгляду, прежде чем раствориться в языках пламени, уходя туда, где мы с ними однажды обязательно встретимся.

- Не волнуйся, уж я-то точно не оставлю тебя, - промурлыкала Она, касаясь иллюзорной рукой моего плеча.

- Ну хватит. Двух тебя мне слишком! – прорычал я вставая, - Пора покинуть этот город!

  Я завернул своего лиса в старый, мягкий и уютный плед и прижимая к себе вышел из дома, который почти стал мне родным. Вышел, чтобы никогда не вернуться.