Также принимала участие Бернадетта из Хэмпшира.

Из ниоткуда с любовью. IV.

Время создано смертью...

— Кхм, — кашлянул Фалрон, принявшись стучать в указанную дверь. — Госпожа Бонне! В общем, вам посылка!

— Секунду… — раздалось изнутри. 

— Знаете, у меня какие-то сомнения по поводу этой посылки… — пробормотала Бернадетта, рассеянно глядя, как гоблинша снимает мешок со спины.

— А у меня уже почти никаких сомнений, что дело дрянь, — сухо ответила та.

И действительно — спустя пару мгновений дверь чуть приоткрылась на ширину цепочки. На путников глядела женщина, уже не молодая, ещё не старая. Золотистые волосы, затянутые в тугой аккуратный пучок, побелены сединой. В карих глазах светится усталость. Нос с горбинкой, тонкие сжатые губы. Невысокая, одета в простое тёплое платье. Руки все в мозолях. 

— Я думаю, при получателе её можно совместно открыть. Но как-нибудь издалека. А ещё лучше заранее узнать, знает ли дама отправителя и в каких отношениях состоит, — продолжала тихо переговариваться с Рентли Бетт.

— Если и открывать то где-нибудь снаружи. В таком мелком домишке ящик взрывчатки нас всех в фарш перемолет.

— Именно, — Бернадетта кивнула. — Поэтому держи пока посылку под рукой и не торопись открывать. Я расспрошу её.

— Думаете, ученик, затаив обиду, спустя надцать лет решил прислать ей пару ядовитых пауков? — вмешался в разговор Финли.

— Здравствуйте, у нас тут вам посылка… — Фалрон наконец улыбнулся и почесал затылок.

Женщина ловко сняла цепочку и приоткрыла дверь, впуская компанию в тёплое помещение. Дом состоял из одной комнаты, в которой и спали, и ели, и работали. Две соломенные кровати по правую руку от входа, одна из которых была занята древней старухой, молча лежащей лицом к стене. Стол со старой пустой посудой. Очаг, в котором потрескивали дрова. Ящики и мешки с различным содержимым, а иногда и вовсе пустые. Пахло старостью, потом, квашеной капустой и травяным отваром.

— Мари-Аньес Луи Бонне, — несколько недоумевая, представилась она. — Посылка? От кого?

— Госпожа Луи Бонне, — войдя следом за мужчинами, кивнула ей Бетт. — Очень приятно. Бернадетта из Хэмпшира и мои компаньоны — Исмари Кру... — проглотила ком в горле на полуслове. — Просто Исмари, Финли Уолш и… Фалрон Рифферстоун.

— Рада знакомству... — пробормотала Бонне, чуть смутившись. Так что за посылка? От кого?

—  От вашего друга, как он представился. Крейга? Дрейка? Вы знаете кого-нибудь похожего? Такого чернявого, бородатого, несколько... гм...  маргинального типажа?

— Маргинального? Ох-х, дорогая, мы с матушкой стольких из-под нашего крыла выпустили, что уже всех и не упомнишь… А он говорил что-то? Просил что-нибудь передать?

— Да, и сказал, что вы заплатите за всё при получении, — произнеся эти слова, Бетт слегка споткнулась, прокрутив их в голове и с какой-то мрачной весёлостью продолжила тише. — Что бы это ни значило.

— Заплачу? — Бонне начала несколько нервничать, совершенно не понимая, что происходит. — Ну же, где посылка?

Старуха, лежавшая на койке, хрипло пробормотала: «Ушли, ушли, нас одних оставили...» Бонне на этот раз даже не обратила на мать внимания.

— Значит, вы его не знаете, контактов он с вами не держал, об оплате вы не договаривались. Мне это, если честно, не нравится. Там может оказаться какой-нибудь сюрприз. Из разряда неприятных. Возможно, опасных, — Бетт оглянулась. — Я предлагаю осторожно открыть посылку на улице, госпожа Бонне. Если ничего дурного там нет, мы сможем уже спокойно обсудить оплату за доставку.

— На улице... Нет, — женщина горько ухмыльнулась, качнув головой. — Нечего соседям глазеть на это, несите сюда, — чуть вскинув голову, она скрестила руки на груди, гордо и непреклонно оглядывая Бернадетту. И отошла к столу.

— Как скажете, — Бетт махнула Рентли, ждавшей на улице. — Исмари, она всё-таки не хочет выходить.

— Я зайду обратно через пятнадцать минут. Если вместо вас найду тут трупы или раскиданное туда-сюда горелое мясо — вобью в глотку этого Крайта по одному ножу за каждого из вас, — гоблинша поставила на стол ящик — тот самый, что был в мешке. Обёрнутый в плотную бумагу и на несколько раз перевязанный тонкой верёвкой. И тут же вышла прочь.

— Ну, что ж. Я могу вскрыть, если у кого-то есть сомнения, — подошёл к ящику Уолш, уже готовый взяться за исполнение своего предложения.

— Нет, — остановила его Бонне.

И, не совсем понимая, что происходит, схватив нож со стола,  она принялась разрезать полотно и верёвки, которыми дополнительно был обмотан ящик. Внутри — действительно деревянный ящик, тёмный, не слишком ладно сколоченный, но вполне крепкий. Впрочем... Крышка держалась лишь благодаря бумаге, в которую он был упрятан. Мари на мгновение замерла. Сердце её пропустило один удар, дыхание сбилось. Не сразу подцепив мокрыми от волнения... хотя казалось бы — откуда оно?.. пальцами крышку, она в итоге справилась с ней. И... тут же вся краска сошла с лица. Казалось, она моментально постарела на десяток лет. Лицо осунулось, плечи опустились. Двигая челюстью в бессильных попытках что-то произнести, она мешком рухнула на стул позади себя. И разрыдалась. Беззвучно — только сотрясались плечи и слёзы капали на подол платья. В ящике, окружённая ореолом увядших трав и мелких сухих цветов, лежала голова юноши. Шея упрятана в тканевый мешочек, пропитавшийся уже засохшей кровью. Тонкие синие губы грубо сшиты между собой толстой нитью. Глаза открыты. Светло-карие, они вперили свой пустой взгляд в потолок. На лбу и вокруг головы расположилась солома выцветших золотистых волос. Запах мёртвого тела почти не ощущался, перебиваемый терпким запахом цветов и трав.

— Ушли, ушли, покинули нас... — снова пробормотала старуха на койке.

Более никто не посмел проронить ни слова. Каждый, по очереди взглянув на содержимое, отходил на подкашивающихся ногах назад. Кто из них мог подумать, что этот смешливый Крейт — пусть и довольно «маргинального» вида — мог отправить женщине чью-то голову?

— Кто это? — наконец, прервав молчание, тихо спросил у женщины Уолш.

— Кристоф... — с трудом, сквозь слёзы только и выдавила она.

— Исмари! — он громко окликнул гоблиншу. — Заходи.

Рентли подошла к ящику, ухватилась за стол и поднялась так, чтобы заглянуть внутрь. Увидев голову, зеленокожая только скривила губы и опустилась обратно на пол. Нечего и говорить — почти все были подавлены. Разве что кроме Мрачнострел, достаточно навидавшейся за свою жизнь. Из осторожного разговора удалось выяснить не так уж и много — это была голова Кристофа, её сына, два года назад ушедшего ночью вместе с кем-то «чернявым, смазливым». А теперь вот — вернувшегося в таком виде. Голова была неаккуратно отрублена несколькими ударами топора по шее, язык — вырезан, как выяснилось позже, когда Уолш разрезал верёвки на губах. Отец его, как с трудом сообщила ошарашенная Бонне, пропал ещё во время войны. Случайные вестники чужого горя — во всяком случае, некоторые из них — решили стребовать с Крейта плату. И… явно не о деньгах шла речь. Для этого предстояло сделать многое — например, найти его. И начали они с вещей юноши, что бережно хранились матерью. Что же там было? Аккуратно сложенная одежда — штаны, рубашки. Кожаные ботинки, ещё крепкие. Бельё. Небольшая записная книжица в мягкой кожаной обложке. Внутри — в основном — записанные стишки. Кое-где встречаются рисунки, выполненные не самой умелой рукой — но можно узнать мальчишку с мечом и щитом. Вот он бросается на огромного орка. Вот он стоит рядом с его трупом. Вот — спасает женщин от медведя, ворвавшегося в дом. Вот — сражается с морским кракеном на корабле. Карандаши. Резак для бумаги. Пара небольших книг. Увеличительное стекло. Моток проволоки. Вырезки из газет. В них — краткие сообщения о раскрытых преступлениях. Отлично сохранились, кажется, к ним никто особо не притрагивался. Деревянные круглешки. Засушенные цветы. Несколько свечей. Маленькая подушка. Крохотная тряпичная сумка, расшитая цветастыми нитями, внутри — грубо вырезанные деревянные игрушки, лодки и солдаты, звери и замки.

— Госпожа Бонне, чем занимался ваш сын? — осторожно поинтересовалась Бетт, изучая газетные вырезки. — Кем работал?

— Ребёнком он работал... — очень тихо сказал Финли и положил на место мешочек с фигурками.

— То есть ребёнок ушёл в ночь с совершенно незнакомым вам мужчиной? — вскинула брови Бетт в недоумении несколько долгих мгновений спустя.

— Как будто он меня спросил! — выкрикнула Бонне, вцепившись в собственные волосы и раскачиваясь на стуле, туда-обратно, туда-обратно.

— Во что же он ввязался, или скорее, во что его втянули, — Уолш прикрыл ящик с вещами и выпрямился. — Что ж, не знаю как остальные, а для меня это уже успело стать чем-то личным. Пока не знаю как, но мы найдем и того, кто нанял нас, и того, кто всё это сделал. И, конечно, выясним, что произошло. Это слишком мало в такой ситуации, но это всё, что мы можем сделать, — он обвёл собравшихся взглядом.

— Ушли все... Ушли... — едва слышно пробормотала старуха.

— Мы дадим вам знать, если чего-либо добьёмся, госпожа Бонне, — начала Бетт. — Крепитесь. Заботьтесь о тех, кто в вас нуждается, — она перевела взгляд на старуху, задержала, а затем поклонилась на прощание. — Да придаст Свет вам сил, — и двинулась прочь.

Следом за ней — и все остальные. Госпожа Бонне оказалась не в силах ни ответить, ни даже кивнуть — она продолжила сидеть на месте, раскачиваясь и сухими глазами, выражающими невероятную печаль, глядеть на едва тлеющий в очаге огонь.

Несколько следующих часов почти все из группы провели за расспросами. Бернадетта и Фалрон — обратились в ратушу и стражу, где им сказали вернуться завтра. Уолш остался наблюдать за домом Бонне. Рентли, кажется, оказалась не слишком заинтересована происходящим. И ушла в таверну. Впрочем, на сегодня ничего полезного никому не удалось выяснить — кроме того, что в тот раз весь город поставили на ноги, лес не единожды прочесали, берег… да так никого и не нашли. Никого. Ничего. Даже следов, кажется, не осталось. Остаток вечера прошёл в подавленном молчании. И действительно. Не каждый день ты приносишь матери голову её пропавшего сына...