— Ух ты моя славная шоколадка... — Широко известный в узких кругах гном-корабел по имени Скруль отхлебнул из кружки пенного пива, а после пригладил ткань на плече смуглокожей куртизанки рода человеческого. Та кокетливо хихикнула.

Идиллия кончилась ровно в тот момент, когда над столом нависла тень Осгуда:

— Вот ты где, негодяй. Как там обстоят дела с моим кораблём?

— А... Э... — Весёлость слетела с гнома как листья под порывом ветра. — А он... его угнали. Гхм.

Дальнейшая беседа заключалась в кратком и доходчивом объяснении со стороны Хоузера тех нюансов, которые касались судьбы корабела, кои последнего совершенно не радовали. Если помножить сказанное на широкие плечи сержанта городской стражи, а также его шикарные бакенбарды, путей для отступления у Скруля и вовсе не оставалось. Не помогли даже комплименты со стороны смуглянки-куртизанки. Насколько удалось понять из сбивчиво протараторенного гномом, уже готовый корабль умыкнули местные контрабандисты. Однако, по заверениям всё того же Скруля, с этими чудесными личностями можно было договориться, если говорить правильно.

Как бы то ни было, вскоре они оба уже стояли на берегу неподалёку от южнобережского пирса перед узкой лодчонкой, на корме которой смирно стояла упитанная курица. Стояла, кстати, весьма странно: совершенно без движения и глядя в одну сторону.

— Так-так-с! Значится раз ты согласился договориться с этими угонщиками-контрабандистами, будешь грести. Вот и вёсла, ага! — Скруль сноровисто перемахнул бортик лодки и расселся на кормовой банке, усадив на колени всё так же недвижимую курицу. Только сейчас стало понятно, что это искусно выполненное чучело.

Мысленно повесив, расчленив, а после утопив этого проклятущего гнома, Осгуд шагнул следом.

Под чутким руководством гнома, который в процессе умудрился даже достать откуда-то из под халата флягу, а затем то и дело прихлёбывал их неё что-то явно хмельное, лодчонка быстро устремилась к месту назначения. Хоузер совсем выбился из сил, пока они миновали подводные скалы, затонувшие останки разбитого во Вторую Войну корабля, обогнули несколько мысов... и вот корабел послюнил палец, а после сунул его в воду. Удовлетворённо кивнув самому себе, он взял курицу за шею и хорошенько встряхнул её... Из под левого крыла пернатого чучела вывалилась небольшая пластинка, сверкнувшая латунными прожилками. Забормотав что-то себе под нос и начав двигать тумблеры-колышки на этом миниатюрном пульте, Скруль нахмурился, сосредоточенно вглядываясь в воду. Спустя несколько мгновений курица дёрнулась, заискрила и... и у неё отпала голова! Ан нет, не отпала — просто отъехала в сторону, обнажая какие-то проводки и шестерёнки: гном упрятал внутрь чучела какой-то хитроумный механизм! Впрочем, какой именно стало понятно быстро: из нижней части чучела, откуда-то из под хвоста, потянулся шлейф белёсого не то тумана, не то пара, и вскоре целое облако окутало лодку. Учитывая спустившийся с прибрежных гор природный туман, маскировка удалась на славу.

Путешествие их закончилось в тот миг, когда над лодчонкой нависла корма корабля, доселе скрытого от взоров гнома и сержанта густой пеленой. Торопливо закрутив колышками-тумблерами, Скруль прикрутил голову чучела обратно и пристроил пластинку вновь под её крылом. Активно жестикулируя, он показал Осгуду, что сейчас нужно сохранять тишину, и демонстративно указал на корму.

— Вот он, красавец твой... или красавица, — едва слышно прошептал лилововолосый гном. — На носу лодки верёвка, привяжи нас за что-нибудь. Если нас снесёт в сторону и туман рассеется, нам крышка.

Корабел опасливо втянул голову. Сержант, закатив глаза и вздохнув, начал выполнять сказанное — аккуратно накинув петлю на какой-то выступающий фрагмент доски (вот же халтура!) он начал старательно затягивать оную, дабы лодчонка и впрямь никуда не делась... и сзади послышался плеск. Обернувшись, Хоузер увидел рассеивающиеся следы круги на воде а также пустое место там, где сидел гном с чучелом. Проклятущий недомерок просто оставил его одного!

Как порядочный человек, он всё же подождал пару минут... пять... десять... тщетно, увы. Негодяй так и не вернулся. Выходов, по сути, было два: или попытаться уйти уже без прикрытия сотканного гномским устройством тумана, или же лезть на корабль, о численности обитателей которого ему вовсе ничего не было известно. Предпочтя неизвестность малому шансу на успех, Осгуд подпрыгнул, цепляясь за нижний край раскрытого пушечного порта, а после осторожно подтянулся... и едва успел отдёрнуть голову: вполоборота к нему у каких-то ящиков возился здоровенный детина. Действуя с предельной осторожностью, Хоузер полез выше сбоку от пушечного порта и остановился лишь достигнув окон нижней палубы. Осторожно приоткрыв незапертое окно, он заглянул внутрь. Кажется, здесь одновременно и спали и ели местные обитатели — во всяком случае прямо рядом с его позицией располагался стол, за которым кок как раз орудовал ножом, нарезая мясо; присутствовали несколько столов, уже заляпанных пятнами от жира и вина; гамаки. Половину обзора, к сожалению, закрывала здоровенная бочка — надо полагать, с вином или пивом.

Рассчитав, что он сможет прошмыгнуть мимо кока и молодого матроса, который тоже чем-то там шебуршил, сержант медленно полез в окно и... и буквально ввалился внутрь, зацепившись локтём за рану и не сумев удержать равновесия. Тут же на распластавшегося на полу сержанта обратились две пары глаз, а сам кок наставил на неудавшегося лазутчика здоровенный нож.

— Ты кто такой? — Голос кашевара не предвещал ничего хорошего.

— День добрый, господа. — Осгуд с трудом протолкнул воздух через горло, но попытался всё же сохранять самообладание, что вполне получилось. — У вас тут мыши не пробегали?

— Я вижу только одну. Здоровенную такую крысищу! Ты кто, акула тебя раздери?! — Судовой повар явно не был настроен шутить.

Обменявшись с ним ещё парой фраз, среди которых главенствовали вопросы о причинах его пребывания здесь, а также обещание пустить на жаркое, пираты скрутили и обезоружили штормградца, а после повели в капитанскую каюту. Остановившись перед распахнутой дверью, кок негромко постучал по косяку рукоятью ножа.

— Капитан! тут это... Тут к вам!

Из каюты доносились приглушённые влажные звуки, а также женские смешки вперемешку с тяжёлым дыханием.

— Гхм... Капитан? — неуверенно повысил голос кок.

— М-м... а-ах... Эй, кто там?! Подожди, Зефир, подожди. Поправь рубашку, дуралей! Ко мне пришли. — Звонкий и приятный женский голосок построжел, когда неизвестная (кажется, капитан) обращалась к своему партнёру.

Началась какая-то возня и шелест ткани, затем звук откупориваемой пробки и вздох, характерный тому, когда быстро осушают бокал с вином. Лишь затем в дверном проёме показалась совсем молодая брюнетка в довольно фривольной рубашке нараспашку, которая едва ли не позволяла увидеть её прелести.

— Что тут у вас? — Взляд жгучих чёрных глаз прошёлся по пленнику.

— Да вот... Мужик какой-то залез в окно.

Дальнейшие переговоры оказались весьма необычными. Сама капитан, представившаяся не иначе как Золушка, слушала задержанного, по-хозяйски откинувшись на локти, пребывая на привинченной к полу широченной кровати, в то время как Осгуда усадили напротив. Обнаружившийся также в капитанской каюте эльф, несущий на шее и сорочке следы губной помады, брезгливо скривил губы при виде сержанта, а после вышел проветриться.

Хоузер, не желая оказаться на дне и в желудках морских обитателей, представился лейтенантом войск Лордерона, а также намекнул, что если с ним ничего не случится, то и корабль не потопят находящиеся неподалёку подчинённые... к сожалению, говорил он не слишком убедительно, а потому беседа плавно уходила в весьма невыгодное для усача русло. К счастью, вовсю наслаждавшаяся мужским внимание молодая дева, — одеться нормально она не удосужилась, а потому кок и матрос вовсю пускали на её фигурку слюни, — забыли об осторожности и приблизилась к пленнику, которого так и не удосужились даже связать. Не теряя такого шанса, Осгуд выхватил засапожный кинжал и рванулся вперёд, прижимая острое лезвие к тонкой шее капитана. Та лишь успела обхватить запястье сержанта, но отвести в сторону уже не смогла.

— Ошибка, усач мой дорогой, — медленно проговорила Золушка, глядя недавнему пленнику в глаза.

Кок и матрос приблизились к Осгуду со спины, держа оружие наготове.

— Слушай, душечка. Это МОЙ корабль. Или вы сами пойдёте плескаться в море, или придётся тебя убить. — Тон Хоузера не предвещал ничего хорошего этой весьма миловидной особе, неведомым образом ставшей капитаном преступного отребья.

— Ах, так этот мелкий стервец для тебя его делал?

— Именно, и уж поверь, я отдал за него немало. И я не потерплю, чтобы какая-то мелкая дрянь его просто своровала для своих утех с эльфами.

— Ну, положим, я не маленькая... кхм. — Девушка осеклась, скосив глаза вниз, на плотнее прижавшееся к её шее лезвие. — Ладно, ладно, не кипятись. Давай поразмыслим логически. Вот я говорю сейчас «корабль твой», а дальше что? Один ты его не уведёшь. Нужна команда. А команда только у меня.

— Твоя правда. А потому мы втроём, — я, ты и мой кинжал, — остаёмся тут, а твои ребятки ведут мой корабль к причалу в Южнобережье.

— А дальше что? Мои ребятки там не будут просто так появляться, половину виселица ждёт. А ещё они туда не поплывут, хоть ты дважды меня убей. Их преданность не настолько серьёзная. Мы же не паладины какие-нибудь.

— Если вы переживаете за лордеронскую армию, то они вас не тронут. — Осгуд прислушался к творящемуся за спиной. Двое стоявших там готовы были ринуться в атаку по первому же приказу своего капитана.

— Это почему же? — поинтересовалась брюнетка.

— Потому что на корабле верный слову Лейтенант Хоузер Осгуд. И если он скажет «не трогать», значит так они и сделают.

— Ох, вот как? Лейтенантов у меня ещё не было... да ещё так близко. Кстати, чем докажешь, что лейтенант?

Осгуд свободной рукой выудил из кармана свой значок стражника из Андорала и мельком показал его присутствующим. Естественно, ненароком прикрыв то место, где значился его порядковый номер и обозначение воинского звания.

— Хм... Ну ладно. И что, будем вот так стоять тут, пока идём в побережье, или хотя бы присядем? У меня и вино есть...

— Я не пью. Скомандуй своим молодцам, чтобы занялись делом и отвезли нас в Южнобережье, а уж мы с тобой решим, чем заняться.

Левая ладонь брюнетки медленно прошлась по бедру сержанта и нырнула в его промежность, начиная наглаживать ткань штанов.

— Мальчики, вы слышали этого сурового лейтенанта. Идите наверх и решайте, что делать будете.

— Не «что будут делать», а пусть плывут в Южнобережье. Иначе я всех достану и дружно отправлю на плаху. — Решительности в Хоузере сейчас было столько, словно прямо за его плечами стоял лично Андуин Лотар с экспедиционным корпусом отборных рыцарей.

— Ну, они сейчас будут думать о том, чего им хочется больше: продолжать видеть мою красоту с риском отправиться на казнь, или же всё таки плюнуть на всё и прирезать тебя... — промолвила черноокая, провожая взором кока и матроса, медленно удаляющихся спиной вперёд из капитанской каюты.

Ожидание затянулось надолго. Во время оного Осгуд даже устал стоять и сам сел на спружинившую кровать, усадив Золушку прямо на пол и всё так же удерживая нож у её прелестной шеи. Сама девица, кстати, словно и вовсе не была в заложницах — пыталась применить женские чары в виде сладкоречивых словес и медленных поглаживаний бёдер своего пленителя, а также ненароком распахнувшейся рубашки. Однако Хоузер был весьма стойким... как бы ни выглядел этот термин в данном контексте.

Ожидание завершилось в тот миг, когда послышался топот множества ног, а затем в дверном проёме замерло не менее полудюжины членов команды. Тут был и дворф-черножелезник, и девица-гоблин, и даже тот жиголо-эльф.

— Мы тут подумали... Уж извиняй, хозяйка. — Широкоплечий матрос с огромной абордажной саблей недобро ухмыльнулся, глядя на Осгуда.

Хоузер, быстро встав с кровати, отступил к окну, удерживая Золушку на манер живого щита.

— Кх-х... Да... ничего... понимаю... — голос брюнетки дрогнул, а после немного окреп. — Слышишь, лейтенант? Я же говорила... Может, всё же договоримся? Мне правда ведь умирать не хочется, а всё к этому идёт.

— Уж так получилось, красавица. — Удерживая короткий арбалет наизготовку, черножелезник начал приближаться, а за ним и остальные. — Ты мне нравилась.

— Без обид, Сахарок, я с тобой лишь ради денег, ты же знаешь, — невозмутимо молвил державшийся позади эльф, перебирая пальцами на эфесе палаша.

— Она меня всё равно бесит, шлюха эта! Треуголку напялила, фокусы умеет делать, и уже капитан, тьфу! — Гоблинша, видимо, выступала тут в качестве непримиримой оппозиции, поигрывая двумя кривыми кинжалами.

— Эй, эй, лейтенант, я ведь тебе не враг, это всё они... — Золушка привстала на цыпочки, когда отклонившийся назад Осгуд ненароком вдавил лезвие ножа в её кожу.

— Ещё увидимся, — коротко шепнул сержант городской стражи, а после с силой толкнул заложницу в сторону её неверных подчинённых.

Разбив локтём окно, штормградец выпрыгнул наружу... и, к несчастью, зацепился краем пальто за обломок рамы. Золушка вскрикнула, когда пара осколков оставила царапины на её коже, а затем прянула к окну, хватаясь за воротник сержанта:

— Никуда ты теперь не пойдёшь!

— Запомни мои слова, — бросил тот и, с силой рванув пуговицы, выскользнул из пальто, полетев вниз. Подняв тучу брызг, он рухнул в воду и сразу же нырнул поглубже.

— Всё наверх! Где проклятая шлюпка? Поймать, но не убивать!

Голос Золушки широко разнёсся над водами, подгоняя подчинённых. Однако когда шлюпку всё же спустили на воду, отчаянный гроза контрабандистов Осгуд был уже далеко, сожалея лишь о своём оружии и пальто.