Чёрное, чёрное небо. III. 

Как смерть

Ты приходишь в себя прямо на земле. В голове — гул. Глаза закрыты. Но ты уже понимаешь, что что-то не так. Шумит генератор, скрежещут турели. Холодно, очень холодно. Ты не сразу вспоминаешь, кто ты. Где ты. В панике хватаешься за волосы, перебирая их, в горячке осознавая действительность, с каждой секундой меняясь в лице, отползаешь назад. Лишь затем чувствуешь холод, и нервно хватаешься за локти, выдувая тёплый воздух. Мгновение. Ты чувствуешь под лопатками старый бетон, камень — что это вообще, чёрт возьми?! Какой-то хлам. Негнущимися пальцами ты медленно ощупываешь бетон под собой, тяжело вздыхаешь, дрожишь от каждого дуновения ветра. Что-то мелкое и ледяное на ощупь заползает под твою одежду, ползёт вверх по ноге. Чувсто вполне объяснимого страха сковывает тебя. Ты интенсивно пытаешься нащупать существо, а, нащупав, спешно хлопаешь но штанине ладонью. Холодное, немного маслянистое месиво растекается по твоей ноге, неприятно щекоча кожу. Слышишь, как что-то огромное негромко шуршит по твою левую руку. Гул. Холодный камень. Дыхание вырывается с трудом. Тяжело охаешь от омерзения, пытаешься убрать месиво — но бесполезно. Бросив это дело, ты бросаешь тело в сторону от шуршания, вправо. Наконец оглядываешься. Ты видишь туман. Густой. Личинки. Огромные, пульсирующие, они лениво дёргаются на земле, изредка переползая с одного места на другое. Одна из них только что проползла мимо. Странные грибы. Мухи. Постой... Тебе кажется, или это подозрительно походит на тот лагерь, что был разбит отрядом? Только несколько... Разрушенный. Ты вновь опираешься руками о холодный бетон. Цепляешься взглядом за каждую гротескную личинку. Ударяешь себя по лицу. Закрываешь глаза, но через мгновение мелькает мысль, что этому мраку проще будет обрушиться на тебя, когда глаза закрыты. Ты открываешь их. Тебе страшно — пугает всё, что ты видишь, ощущаешь, чуешь. Хоть у тебя и промелькнула мысль, что это сон... но ты ощущаешь, что всё вокруг — реально. Слишком правдоподобно, чётко. Запах гнили и разлагающейся плоти. Чуть сладковатый. Омерзительный. У тебя всё сворачивается в животе. Бетон кажется нестерпимо холодным. Ты беззвучно вопишь в собственной голове. Крик эхом отдаётся в ушах, врезаясь в постоянный гул и голоса внутри. Ты резко вскакиваешь, напрягая все мышцы и нервно оглядываясь. «Не знаю, что произошло, пока я спал, но это сущий ад!» — хрипишь ты, не понимая, сказано ли это тобой вслух, или снова произнесено откуда-то «сверху». Впрочем, если бы даже ты и сказал это вслух — звук застрял бы прямо у губ, не продвинувшись дальше ни на мгновение. Застрял — и исчез в густой молочной пелене. Всё, что окружает тебя вокруг — никак не реагирует. Ты не сводишь взгляда с инсектоидов, что окружают тебя, хватаешься за оружие. Берёшь его наизготовку, готовый стрелять во всё, что хоть немного двигается в твою сторону. Глотаешь сухой воздух, дерущий глотку. Но, кажется, миру вокруг попросту плевать на тебя. Это явно тебя удивляет. Не раздумывая, подходишь к белой личинке поблизости, размером чуть больше твоей ладони, жирной и полупрозрачной. Ты тычешь в неё носком ботинка. «Какого бы здесь не было, я явно…» Ты судорожно вдыхаешь омерзительный воздух. Даже в голове голос теряется, не справляясь с самообманом. Не издав ни звука, личинка отползает в сторону. Гул в голове продолжает расти. Тебе кажется, что ещё немного — и она просто взорвётся. Ты бросаешь взгляд на то ли истлевший, то ли обглоданный труп неподалёку. Мгновение, второе. Ты падаешь на колени, не замечая боли. «Мерзкие… что это вообще такое?!» — звучит голос в голове, изо всех сил стараясь преодолеть гул в ушах. Твоё тело раскалывается от боли. «Здесь слишком мно-о-о-о-о-ого трупов!» — хватаешься за голову, стоя на коленях, то ли плачешь, то ли смеёшься. Кровь течёт из носа тонкой струйкой. Одна из огромных личинок, учуяв её, медленно движется ближе к тебе. Шуршание. Гул. Ты смотришь на землю, рукавом пытаешься стереть кровь с губ, но лишь сильнее размазываешь её. Краем глаза замечаешь приближающуюся тварь. Тебе не просто страшно. Это ужас, вышибающий последние остатки рассудка. Глупо ожидать простого искупление. Ты хватаешь оружие и резко подносишь дулом к подбородку, холодный сплав обжигает кожу. Изо всех сил ты давишь на курок — и тот с лёгкостью поддаётся. Раскалённый снаряд пронзает твоё горло, мозг. Время замедляется. Гул становится сильнее, пока наконец не становится настолько громким, что сливается с тишиной. Перед твоими глазами замирает одна картина. Твой же собственный труп, облепленный жирными, вздувшимися от крови личинками. Она пульсирует внутри них, видная сквозь полупрозрачную кожу. Оружие валится из рук. Мир темнеет. В какой-то момент все ощущения исчезают. Ты проваливаешься в глубокий сон без сновидений.