Конвей
«На войне нет невиновных, есть только живые и мертвые, и у каждого из них своя вина».
Сквозь горные вершины едва начали пробиваться солнечные лучи, постепенно смещая царившую вокруг темень дневным светом. То ли от сильного дуновения ветра, отдалённо напоминающего глухой свист, то ли от ярких лучиков солнца, сквозь окно назойливо бьющих в лица нагих Конвея и женщины, спавшей подле него, мужчина пробудился. Протерев свои впалые сонные глаза бутылочного цвета с голубоватым отливом, он бегло огляделся: знакомая мебель, потолок и скрипящая входная дверь позволили опознать свою ветхую хибару, от чего парень облегченно выдохнул. Поднимаясь с кровати, он мимолётно бросил вкрадчивый взор на оставшуюся в постели спящую незнакомку, а после приметил на полу её одежду: «Судя по тряпкам, она дочь одного из здешних фермеров» — мысленно рассудил Конвей потирая своей крупной ладошкой щетину, а затем, с толикой досады в голосе, прошептал себе под нос: — Видать, мне слишком не хватало женской ласки, раз я привёл её сюда... — шепеляво посетовал он, теребя длинные, чёрные волосы. Отломив кусок хлеба и запив его остатками дешёвого эля, Вук ещё какое-то время витал в мыслях, пытаясь вспомнить всё произошедшее прошлым вечером; взмах руки прервал сие действо, а сам мужчина направился приводить себя в порядок. Он несколько раз умылся бодрящей водицей, а после, вооружившись примитивной расчёской, принялся тщательно причёсывать свои густые волосы. Мутное зеркало отразило парню обильное количество шрамов на его атлетичном теле, полученных в многочисленных боях с недругами. Каждый раз вид былых ранений сопровождался смешанными чувствами: с одной стороны шрамы в какой-то степени угнетали Конвея и напоминали о том, что он так пытается забыть, а с другой — шрамы придавали ему уверенность в себе, мотивацию, а также силы на весь день.
Разобравшись со своим внешним видом, Конвей надел мешковатые штаны и жилетку из шкур; в его руке оказался кувшин для воды, который вскоре мужчина наполнил до верху. С угрюмым видом и привычно нахмуренными тонкими бровями он шумно зашагал к кровати, где всё ещё почивала девица. Внезапно скудно обустроенную комнатушку озарил пронзительный женский визг вызванный пролитым на даму кувшином воды. Последняя в свою очередь ошарашенно огляделась, а после уставилась на Конвея, невинно хлопая ресницами. Она было хотело что-то сказать, но грубый баритон стоявшего пред ней во весь рост мужчины опередил её:
— Одевайся! Тебе пора уходить. — требовательно и холодно воскликнул Вук не сводя глаз с девушки. Казалось, он пожирает взглядом бедолагу, от чего та ещё пуще оторопела.
Мгновением позднее, девица уже лицезрела широкую спину собеседника, который направлялся прочь из хибары. По велению хозяина сего места, она судорожно сползла с кровати и начала подбирать с пола свою одежду, попутно надевая её. Как вдруг её внимание привлекли очередные слова Конвея уже стоявшего у дверного проёма:
— Когда я вернусь, здесь и духа твоего не должно быть. Тебе ясно? — его лик озарил легкий оскал, а сам он смотрел на неё через плечо.
Робкая натура в лице молодой девушки только и смогла выдавить из себя едва заметный кивок в сопровождении скулежа. А что до молодого Вука, то он покинул хибару и отправился на обыденную для себя горную пробежку. Таким образом он поддерживал своё тело в форме, а также закалял его.
Спустя несколько часов Конвей вернулся к себе в хижину преисполненный сил и бодрости; забавным образом снег прицепился к его грубым чертам лица, постепенно тая и стекая по щекам в виде капель. Войдя в своё жилище он, как и ожидалось, не обнаружил в нём гостью. В глубине души его терзали сомнения о том, как он себя повёл с наивной девченкой, ведь та очевидно же испугалась. Но мужчина решил лишний раз не беспокоиться и на скорую руку начал готовить себе завтрак.
Как следует позавтракав, Вук понял что ему уже самое время уходить. За сим он начал надевать свои доспехи, состоящие из кольчуги, кирасы и множества стальных пластин, мысленно лелея свои грёзы в процессе. На протяжении многих лет Конвей вырабатывал привычку держать своё снаряжение в отличном состоянии и максимально за ним ухаживать; теперь данные процедуры у него автоматизированны, порою он даже и не замечает как точит меч или полирует щит с доспехами. Затянув последнюю лямку доспехов, воин надел свой шлем, разместил на поясе меч с ножнами, взял в руку щит и направился долой из жилища.
Родившись до первой войны с Ордой в семье едва сводящих концы с концами крестьян, Конвей с раннего детства был приучен к тяжелой физической работе, которая всегда присутствовала на ферме. На тот момент мальчишка — Конвей, — выполнял все поручения отца и матери честно и добросовестно, а лень для него была чужда. Годами позднее, когда парень достиг сознательного возраста, ему пришлось даже мало мальски овладеть оружием для добычи пищи путем старой, доброй охоты. Однако в его случае это были: праща, короткий поржавелый меч, самодельный лук, а также некое подобие копья. Разумеется охота велась на безобидную дичь, ведь такие хищники, как волки мальцу были вовсе не по зубам. Тем не менее, хоть жизнь была не легкой, но Конвей не жаловался, а наоборот — он был счастлив. Его родители очень сильно любили своего сына и дарили тому своё родительское тепло.
В середине Второй войны с Ордой наш герой решил принять участие в боевых действиях, записавшись добровольцем в ряды армии Альтеракского королевства, где и начал осваивать ратное ремесло. Несколько раз он попадал в серьезные передряги, где мог распрощаться с жизнью, если бы не его смекалка и верные товарищи. Как раз в это время Торас Троллебой разгадал замысел владыки Альтеракского края — Эйдена Перенольда, — и направил часть своих войск в заснеженный регион с целью покорить, как он считал, предательский народ. Довольно быстро Стромгардский корпус оккупировал немало земель Альтерака, в том числе и землю, где располагалась ферма семейства Вук.
Несколькими месяцами позднее Конвею выпала возможность навестить своих родителей, а также их ферму. Однако он и не предполагал какие вести его там ожидают. По прибытию мать Конвея поведала тому о пленении отца, будто он сейчас находится в одной из стромгардских темниц за неуплату непомерных налогов, которые мгновенно поднял монарх Стромгарда для этого края. Разумеется, это ввело молодого человека в ярость, но мать быстро усмирила гнев своего сына, взывая к его благоразумию. За сим Конвей принял решение остаться на ферме на некоторое время и поддержать мать, как морально, так и физически. Ведь работа на ферме никуда не девалась. Но вскоре он осознал что не может здесь более оставаться и был вынужден покинуть дом; ему казалось, что жизнь на ферме не для него после всего что произошло, ровно и то, что подобная жизнь ни к чему не приведет — это тупик. Эти мысли и стали отправной точкой для ухода молодого Вука, что он в последствии и сделал.
Долгое время амбициозный Конвей скитался по земле заснеженного королевства, разрабатывая план дальнейших действий. Ему даже приходилось подрабатывать наёмником, дабы не помереть с голоду. Мужчина ежедневно тренировался где придётся, совершенствуя свои навыки фехтования; помимо этого он усидчиво занимался саморазвитием, во всяком случае насколько это было возможно для человека его происхождения.
Вук понимал, что сам он ничего толком не добьется, поэтому для него было жизненно важно присоединиться к силе, которая может всё изменить. Увы, но выбор был не слишком велик — мало было тех, кто готов был дать отпор лордеронским и стромгардским оккупантам; другие же обладали слишком малыми ресурсами и силами. Вполне разумно было бы встать на сторону Синдиката, который с каждым днём становился всё сильнее и доставлял узурпаторам немало проблем. Однако с методами Синдиката воин был не согласен и считал, что те не смогут добиться чего-то существенного путем террора и разбоя. Но в самый нужный для Конвея момент горизонт безнадежности и безысходности озарил стяг дома Ределар, который стал стремительно возвращать себе былую славу и влияние в королевстве. В этом мужчина увидел возможность, в этом он узрел перспективы для благополучия Альтеракского края. Много времени ушло на поиски нитей к желаемой силе, но разгорающийся в Конвее дух реваншизма не позволял ему опускать руки и наконец, через множество посредников, он сумел связаться с теми, кого так настойчиво искал. В последствии он присоединился к Дому Ределар и поклялся служить ему верой и правдой; Конвей был готов положить свою жизнь за правое дело и сделать что угодно во имя независимости Альтерака.
ВОЙДИТЕ НА САЙТ, чтобы оставлять комментарии.
Комментарии пользователей
Я с датами событий не слишком дружу, поэтому был бы признателен за подсказку с оптимальным возрастом для описанной истории.
Здравствуйте.
Первая война, по таймлайну сервера, была примерно 10 лет назад, если я не ошибаюсь.