Иот Фарлог

Вечный путь для вечного странника. Человек, называющий себя странником – призрак для прочих людей, остановка, даже длительная, в одном месте, для него краткий миг перед неизбежным продолжением путешествия в неизвестность.

Дорога стала для него смыслом жизни, промыслом и способом существования в мире, где человечество стремительно покоряет горизонты, и так же стремительно отступает, видя новые угрозы.

«… Все бегут от чего-то. Меня страх тоже гонит вперед. Единственный способ сбежать от страха – никогда не оглядываться, иначе его тень и когтистые, сморщенные лапы загребут тебя и уже никогда не отпустят …»

Но и у этого человека когда-то было прошлое, далекое и в то же время близкое, такое, что при желании можно дотянуться рукой. Было ли оно приятным, хотелось ли человеку вернуться в те годы? Известно лишь ему самому, а в подтверждение слов и позиции в этом вопросе, за него ответят следы многолетних побоев, пара выбитых в детстве зубов и отвращение к людям, что неумело обращаясь со звонкой монетой, тратят ее на первое попавшееся удовольствие, не задумываясь о последствиях.

«Здесь нет человека – только его тень. Призрак, что бродит по миру. Напоминание о той жалкой участи, что ждет человека отбившегося от рода людского».

Темная ночь, опустившаяся на город, взвыла сотней одиноких, затерянных во мгле волчих голосов. Мимо потерявших сознание стражников прошел человек, толкнув одного, что утром грубил ему, кончиком пальца. Латы потянули того вниз, и он грохнулся набок, заставив стайку птиц с красным опереньем, загоготать и в спешке покинуть полюбившееся им окно мансарды.

Человек в черном, похожий на тень, покинул город и больше его никто не видел, или же видели позже, но попросту не признали.

Ио вынул меч из тела, что медленно опустилось на колени, перед ним находился его «отец», за последние годы совсем опустившийся до уровня животного, на которое раньше лишь немного смахивал.

Пара капель крови попали на молодое лицо.

Под капюшоном, одернутым ранее сморщенной, ссохшейся, но крепкой рукой, скрывались седые волосы до плеч, собранные в конский хвост и перевязанные кожаным обрезком, обернутым в три витка.

С плеч мужчины, слезла старая, мерзкая, гнилая горгулья ненависти и презрения, расправив свои костлявые крылья, она полетела досаждать другим людям, обиженным и униженным. Не без тени удовлетворения, он слизнул со щеки капельку крови, ту, что опустилась ко рту, с переносицы.

Перед его глазами пронеслись сцены бытового насилия, о которых он никогда не жалел, просто хотел, чтобы их не существовало. Все та же ссохшаяся рука, обернутая потрескавшейся кожей, прикоснулась к лицу, ощупывая скрытые новыми слоями кожи, затянувшиеся за долгое время синяки, ссадины, ушибы, порезы, следы от укусов.

Он схватил худощавого, мерзкого старика за воротник рубахи и потянул за собой, медленно, так чтобы тот, сквозь алкогольное опьянение и ушедшее в пятки от страха сознание понимал, куда его тащат.

Ио наблюдал за сворой собак, полукровок выведенных его отчимом, потомства когда-то пойманной в лесу волчицы, их кормили, иногда лучше рабочих поместья, в котором мужчина провел все свое детство и юность. Псы полукровки так же ненавидящие своего хозяина, как и его пасынок, злобно сверкали глазами, смотря на старика, чье тело медленно ползло в их сторону.

Их ожидания оправдались, тело, больше похожее на кости обтянутые кожей, полетело прямо к ним в клетку, как только поржавевший замок был сбит ударом меча. Гордость хозяина, причина изменения герба дома с раскинувшегося древа на волчью морду, теперь со смачным, похожим на чавканье звуком, разрывала плоть. Долгие года свора терпела эту пускай и просторную, но все же клетку и теперь наконец-то могла покинуть поместье, но перед этим коллективно решив закусить причиной их появления на этот свет.

Ио не выглядел радостным, покидая поместье, за день до этого на его плечи свалились дети сводной сестры, которых у него, язык никогда бы не повернулся назвать чужими. В последний раз он стоял рядом с ними, когда те едва доставали ему до пояса, теперь по спустя десять лет о них кто-то должен позаботиться.