Мива из дома Белого Лотоса

Портрет

   Ночь разрослась, поглотив вереницу крошечных деревянных домов на бамбуковых сваях. Слабое сияние Элуны, закрытое облаками, отражалось на гладкой поверхности чернильной воды, образовывая лунную дорожку к возвышающемуся на пригорке поместью. Сонные стражники опирались на окованные железом двери, украшенные резьбой лотоса и изредка переговаривались, обсуждая последние сплетни – сегодня на слуху было много тем: повышение налогов, упадок рыбной торговли и тревожные перемещения войск соседнего лорда из дома Алых Лилий к границам княжества. Самураям было о чем тревожиться, ведь они прекрасно осознавали, что в случае войны гвардия их феодала не устоит.

   Дом Белого Лотоса владел крошечными землями, вернее сказать, - островками, омываемыми полнящимся рыбой озером. Речные дары за неимением альтернативы стали основой скудного, но стабильного благосостояния княжества. Это был тихий край, где вдали от суматохи крупных городов размеренно шла своим чередом неспешная, скромная, но всё же счастливая жизнь. Владыка этих земель, феодал Исао, пользовался народной любовью – он не брал с народа подати больше необходимого, вершил справедливый суд, управлялся с хозяйством региона лично, не рассыпаясь на множество казнокрадских инстанций и был эльфом, что свято чтил Элуну и самурайские устои чести. Покойная жена лорда, Мари, покинула мир после тяжелых родов и произвела на лунный свет единственного наследника рода Белого Лотоса – слабую, болезненную девочку, которую нарекли по предсмертному завету матери…

   Новорожденную Миву удалось спасти лишь стараниями приглашенных из сияющего великолепием города-столицы Элун’дрис лучших лекарей и жриц Элуны – впервые девочка открыла глаза и закричала на третий день после появления на свет. В наследство от покойной матери Миве досталось мягкое сердце и добродушие. Наследница всё время была окружена заботой и обучалась соответственно своему титулу, ведь ей рано или поздно было суждено занять место отца и встать во главе озерного княжества, однако в силу своей закрытости и робости особенной сноровки девочка не проявляла. Замкнутая Мива так и не познала настоящую дружбу. Но вскоре у её отца, Исао, наконец нашелся повод для гордости – низенькая и хрупкая молодая эльфийка проявила удивительную предрасположенность к фехтованию, и стараниями её дяди, родного брата феодала, прославленного самурая Сото, выработала свой стиль боя. Мива была левшой и могла захватить потенциального противника, привыкшего к правостороннему поединку, врасплох.  В отличие от традиционной культуры самурайской войны, она предпочитала почти что бездоспешный бой – гибкая и ловкая эльфийка бабочкой порхала по тренировочному полю, оставляя противников далеко позади, а затем, возвращаясь в самый неожиданный момент, наносила жалящие удары в уязвимые места, укусами ядовитой змеи выматывая оппонента – тот, обессилев, падал под напором слабых, но быстрых зуботычин. Дочь лорда могла запросто перейти озеро с одного берега на другой, не промочив ноги  - она прыгала по лотосам подобно лягушке, касаясь кувшинок кончиками пальцев и перепрыгивая с одной на другую до того, как та начнет тонуть под весом её худенького тела. За это гвардейцы Белого Лотоса горделиво прозвали Миву Плясуньей, в очередной раз вогнав стесняшку в краску…

   Ночь постепенно отступала под напором света Солнца. Пока ещё темное небо окрашивалось новыми удивительными фиолетово-голубыми мазками. На траве проступала роса. Для сплетничающих самураев ночь прошла незаметно.

   — А-а, да походят туда-сюда, разобьют лагеря на пару дней, похвастаются своей мощью, свернутся и уйдут от границы обратно по домам. – Постовой безразлично махнул рукой. – Сколько раз такое уже за этот месяц было?

   — Это уже четвертый, и это меня тревожит. – Самурай покачал головой, напряженно всматриваясь во тьму. – Алые Лилии хотят войны, это точно. А все эти «учения» - только намёк. – Стражник наткнулся на непонимающий взгляд своего напарника. – Ну, сам подумай. Они говорят: смотрите как нас много и как вас мало. Сдавайтесь и сохраните свои жизни.

   — Ой, да перестань. – Постовой посмеялся так, что у него затряслись длинные уши. – Ты же вроде нормальный парень… И правда веришь в эту чепуху? А даже если это и правда – лорд Исао никогда не прогнется под этим шантажом. И войны никакой не будет – совет феодалов не допустит междоусобия. Так что расслабься! — Охранник стянул с головы шлем и размял затекшую шею. — Э-эх, поскорее бы домой… Когда там уже закончится наша смена?

   — Расслабишься тут… — Стражник пропустил мимо ушей вопрос товарища, нахмурился и скрестил руки на груди, потупив взгляд в выложенную брусчаткой землю.

   Стрела со свистом взрезала воздух и пробила висок беспечного постового. Он закачался, выронил шлем, ещё три секунды в недоумении постоял на ногах, а затем привалился к двери, обрызгав лотос-резьбу ошметками своего мозга. Беспокойный самурай не стоял на месте – выхватив из ножен двуручный танто, воин отпрыгнул в сторону. Над его головой засвистели новые стрелы, с глухим стуком врезаясь в обитые железом двери. Вдруг мечник услышал рядом с собой шорох и наотмашь рубанул по кустам. Крик, кровь. Прячущийся там эльф упал с разрубленным на две половинки лицом, залив доспехи самурая алыми красками. В спину, чуть выше бедра, вонзилось острие копья. Стражник оступился, споткнулся и припал на колено – его дыхание сбилось, боль заслепила глаза. Потяжелевшие вдруг ладони разжались на рукояти танто и клинок с глухим стуком ударился о брусчатку. Почему она такая красная? Разве она еще сегодня утром не была белой?... В голову лезли ненужные мысли. Было что-то ещё, что он мог сделать. Что он должен был сделать. Заплетающиеся пальцы нащупали на поясной сумке сигнальный рог – стражник поднес его к губам, набрал в грудь воздух… Тяжелая булава, увенчанная острыми шипами, с неприятным свинцово-влажным хрустом проломила его шлем и череп. Из рога вырвался тихий стон. Омертвевшие глаза утонули в кровавых слезах. В ту ночь выжили немногие. Гвардия Белого Лотоса пала.

   Ей снилось, что она лягушка, прыгающая по кувшинкам. Она почувствовала голод и выпучила глаза. Рядом летала муха – шлёп, длинный язык обвился вокруг крыльев и крошечного тельца, – глоть. Пустота в животе слегка заполнилась. Но ей хотелось ещё. Рядом послышалось жужжание: ещё больше мух! Но погодите… Почему их так много? Они… не боятся? Рой мух, полностью застилающий нереально яркое голубое небо, накинулся на лягушку, волнами ударился то в левый бок, то в правый, раскачивая склизкое тельце. Жаба раскрыла рот, чтобы закричать, но исторгла противное кваканье – мир перевернулся с ног на голову, в рот и нос набилась вода. Она тонула.

  Мива сделала глубокий испуганный вдох и открыла глаза. Она лежала на полу рядом с кроватью – похоже, снова билась во сне. Лоб устилали холодные капли пота. Девушка медленно поднялась, разминая затекшие конечности. Снова ужасы… В последнее время они её мучают особенно нестерпимо. Даже сейчас в воздухе витала практически осязаемая тревога. Наследница рода отодвинула занавески и выглянула в окно – светало. Слабые, едва пробивающиеся сквозь облака солнечные лучи, позолотили умиротворенные островки, окруженные бездонным лазурным озером. Это зрелище всегда её успокаивало. Задернув занавеси, она обернулась, чтобы пройти к кровати и попробовать поспать до позднего утра. Дверь в её комнату с грохотом распахнулась. Мива испуганно дёрнулась и прищурилась от яркого света, ударившего по глазам. В дверях стоял силуэт в доспехах, удерживающий в руках фонарь.

   — Нам нужно уходить, племянница. Срочно. — Самурай откинул забрало шлема. — На нас напали…

   — Что?! — Мива встревоженно закрыла губы руками. — Дядя, это ты? Но что…

   — Нет времени объяснять! – Пластинчатые доспехи ветерана алели кровью. - Не спорь – накинь это и иди за мной!

   Тысячерукий Сото швырнул Миве дорожный плащ, который длинным хвостом волочился за ней по дощатому полу. Эльфийка запрыгнула в деревянные гэта и побежала следом за дядей.

   Панические крики, стоны умирающих, запах крови, жар огня. Израненный даймё Исао в домашнем кимоно доблестно отбивался от врагов. Он стряхнул капли, пылающие жаром угли, с истекающей кровью врагов катаны и волком посмотрел на обступивших его полумесяцем копейщиков. Они вздрогнули. Сквозь хор битвы громом раздалась тяжелая поступь. Бряцающая сталь. Воины в темных накидках с алыми лилиями расступились. Вперёд вышел эльф, что возвышался над своими подопечными на две, а то и три головы, со ступней до макушки закованный в железо, настолько, что были видны лишь светящиеся в полумраке желтым пламенем глаза в прорези шлема.

   — А вот и ты, государственный изменник. — Бас глухо прогудел в железном плену маски мэнгу. — Бросай клинок и показывай, где мы можем найти твою дочурку.

   — О чем ты говоришь, проклятый разбойник?! — Яростно негодовал Исао, опёршись на меч. Его рука невольно потянулась к боку, где кровавым цветком распускалась рана. — Все эти люди… Мои люди! Вы убили их! Что вам нужно? Деньги?!

   — Поздно оправдываться, предатель. — Могучая рука закованного в тяжелые доспехи самурая всколыхнула в воздухе кусок пергамента. Указ на арест. — Справедливый лорд Иштина, мудрый правитель дома Алых Лилий, довёл до сведения совета феодалов о заговоре Белого Лотоса. И…

   — Подлая собака! — Исао скрежетнул зубами то ли от гнева, то ли от боли. — Всё это – подлая клевета… Неужели… Неужели этому ханже так сильно понадобился мой крошечный кусок земли?!

   — Хватит. — Стальной голос. Стальной эльф. — Ты идёшь или нет?

   — Никуда я с вами не пойду, грязные…

  — Мне приказано доставить всю семью живыми или мертвыми. — Командир махнул железной перчаткой, подавая сигнал своим цепным псам. — Взять его.

   Отважный Исао атаковал первым, превозмогая боль. Катана в его руках плясала так быстро, что казалось, будто лезвие распадалось в воздухе на несколько частей. Хлынула кровь. Два вражеских воина упали, как подкошенные – один собирал по полу вывалившиеся дымящиеся кишки, второй напрочь лишился кисти и визжал недорезанной свиньей. Взмах. В сторону отлетело левое железное крыло на кабуто стального военачальника. Хлынула кровь. Мир феодала Белого Лотоса взорвался болью. Взгляд помутнел. Разрубленный от пупка до плеча, он упал на пол и голова, больно стукнувшись о доску, сама собой повернулась вправо. В заваленном телами воинов с накидками Белого Лотоса проходе в коридор стояла дрожащая с ног до головы девушка, завернутая в мужской плащ. Глаза дочери остекленели от шока и ужаса. Губы Исао подёрнула судорога – или же это была попытка улыбнуться – и тогда отступила боль. Вместо неё пришло онемение. Холод. Тишина. И лишь затем наступила тьма.

Powered by Froala Editor