Утро начинается не с плотного завтрака, а с криков местного сумасшедшего. Он по прежнему нашёл меня в местном кабаке и сказал идти к лагерю, чтобы я там, якобы, дежурил. Мне платили деньги, а я выполнял свою работу. Конечно, за такую лёгкую работу нормальный человек даже спасибо говорить не будет, но Эйб - исключение. Он ведь на голову поехавший, ему позволительно.

Порох собрал своих ублюдков и повёл их на какое-то дело, явно невнятное и неважное. Конечно, ни о каком крупном деле я и думать не мог, потому что понимал, где я нахожусь. А я нахожусь в забытом речном городке, в котором нормальные люди долго не останавливаются. Я даже не интересовался, чем они занимались, пока я откисал в лагере с бутылкой разбавленного грога.

Однако позже я услышал крики со стороны берега, на котором был расположен наш лагерь... Какую-то маленькую посудинку спустили на воду по холму. Я увидел Пороха, держащегося за маленькую мачту. После на эту парусную лодку залез огромный китобой, какая-то баба и маленький зелёный карлик. Когда они подплыли к лагерю, Порох заставил меня загрузить посудинку всяким ненужным хламом. И хотя платил мне он немного, я даже не думал ему противоречить. Пускай... От простой грубой работы ещё никто не умирал.

Мы долго сидели с калекой в лагере и ничем толком не занимались. Я слушал его выдуманные и нудные рассказы, попивая грог. Порох с основной своей шайкой куда-то пропали... Эти моменты, пока Порох никого не донимал, казались мне блаженными и я всячески пытался их растянуть. Иногда я плевал на всё и уходил подальше в лес, чтобы никто меня не тревожил. Тишина лечит моё тело и душу.

Но после этот ублюдок вернулся. Вид у него был, как у побитой злой шавки. Видно кто-то из его шайки сделал ему подлянку. После подоспел гоблин, которого Эйб звал Шапкой, и с этого момента началось веселье. В то время, пока Зверобой держал гоблина, Порох избивал его. Как позже выяснилось, гоблин взял общие деньги из лагеря и сам их потратил.

После Порох швырнул его на песок, подошёл к догорающему костру, схватил небольшую палку и приставил к лицу гоблина. Зрелище было мерзкое, а запах был ещё более мерзким, словно жарили какой-то большой кусок мяса. Но от мысли, что поджарилась гоблинская плоть, становилось худо. После Эйб оставил гоблина лежать на песке и резкими шагами подошёл к Ручью. Дворф испугался и начал метаться из стороны в сторону. Эйб приложил догорающую палку к его лицу и уложил рядом с гоблином, пока дворф визжал от неописуемой боли. Порох сделал такую рожу, будто то, что приключилось с карликами, было сделано по справедливости, и подошёл к ним.

Он начал засыпать их землёй, растирать песок по их обожжённым лицам. Ублюдок развлекался так, как умел, по видимому. Такого мерзкого урода ещё надо поискать... Надеюсь, когда-нибудь его сожгут и я никогда не увижу его мразотную рожу. Карлики начали дёргаться на берегу, орать. Хорошо, что лагерь был подальше от города, ибо в противном случае мы-бы спалились.

Прошёл день. Гоблин сбежал из лагеря, впрочем как и носатый карлик Ручей. Пороха в лагере тоже не оказалось, видимо пошли вместе со Зверобоем за какими-то шишами. Потом урод вернулся в лагерь, начал метаться и дёргаться. Он не сказал ни слова, что было очень удивительно, и рванул в сторону леса. Я понятия не имел, что происходило в том лесу, но после маргинал притащил в лагерь Ручья, который, видимо, был без сознания. Зверобой и "Кулинар" были позади Пороха. Дедуля в своих руках держал окровавленную культю, которая лишь отдалённо напоминала дворфийскую кисть.

Дворф истекал кровью. Калека резко встал с своего пропёрженного места, доковылял до него и начал накладывать жгут, благо за время в страже его научили правильно останавливать кровотечение. Я решил помочь Калеке, ведь считал, что дворф был самым разумным из этой шайки. Честно, я хотел ему помочь. Дед, который держал окровавленную культю дворфа, омерзительно с ней игрался. Мне не хотелось долго смотреть на "Кулинара", ведь если длительно следить за его стрёмными действиями, можно невольно проблеваться.

Порох взялся за одежду дворфа, оттащил его к камню и начал приводить в чувства, набивая своими ладонями щёки дворфа. Эйб орал, прыгал, пытаясь привести карлика в чувства, а после успокоился и начал сидеть рядом с ним. Порох снова встал, подошёл к Кулинару, взял из его рук культю дворфа и положил её ему на живот. Мерзкая тварина начала бить этой культёй дворфа по щекам, издеваться над размякшим карликом. Даже дураку было понятно, что Ручей отбросил копыта. Вечная память разумному карлику.

Наконец, обгорелый оставил дворфа в покое из-за криков Калеки. Порох и Калека начали выяснять отношения... Мы спрятали тело дворфа, чтобы у нас не возникло лишних проблем, если труп обнаружат, и начали отдыхать после случившегося дерьма. Пороха надо было бить в детстве, надо было учить его манерам. Обгорелый хоть и страшный, как чёрт, но слишком много себе позволяет. Надеюсь, старый Калека будет держать ублюдка в узде.

Дворф делал для их шайки всё, что мог делать. Он принял их в свой лагерь, несмотря даже на то, что они такого не заслуживали. Несмотря на то, что они крали его последние вещи, он кормил их рыбой и даже смастерил для них маленькую лодочку. Он даже через силу терпел Эйба и его выходки, но это его не спасло.

Как я узнал, умер он от рук Зверобоя, который решил поторопить события. До смерти Ручья, дворф решил ответить Пороху и начал с ним драку, что, конечно, обугленному уроду не понравилось. Последней каплей терпения был ожог, который Порох оставил дворфу. Он мог перехватить инициативу в свои руки, убить Эйба, покончить с унижениями. Им даже никто не мешал драться первое время. Но из-за проезжавшего конвоя паладинов, дворф не смог закончить начатое, ибо их разняли и оградили друг от друга. Ручей скрылся, а Порох вернулся в свой лагерь.

Ублюдок знал, что единственное место, где можно было скрыться - леса рядом с Чернолесьем. Он отправился с Зверобоем и Кулинаром искать дворфа. Позже они его нашли. Порох, видимо, хотел поговорить с дворфом и сказал не убивать его, однако Зверобой выполнил приказ совсем наоборот. Видимо, китобой привык делать так, как он думает, а думает он плохо. Зверобой наставил свой массивный арбалет на дворфа, который украл с китобойни, на которой раньше работал, и выстрелил ему большим колом в руку. Кисть оторвало, началось кровотечение...

Тут даже толком не разберёшь, кто виноват. С одной стороны - Порох, который сделал слишком много дерьма Ручью. С другой стороны - Зверобой, который в него выстрелил. И хотя мне было интересно узнать, что на самом деле стряслось с дворфом, детально разбираться мне в этом не хотелось.

Шайка мерзкая, предводитель ещё более мерзкий, а мне приходится эту мерзость терпеть. Один раз ублюдок - навсегда ублюдок.