Острые и длинные ногти ведуньи вонзились в брюхо. Руки Аргат копошились во внутренностях мертвого животного и уже через несколько минут окровавленные пальцы держали органы и кишки. Разложив их перед собой, шаманка бросила несколько различного вида трав в миску, сдавив в свободной руке кровавый ошмёток, из которого полилась алая кровь прямо в чашу. Тщательно размешивая месиво, знахарка раскладывает кости по строгой очередности. Были они разные: и белые, и черные; и людские, и иноземные, принадлежащие совсем другим существам. Аргат хватается за острый ритуальный кинжал и совершает надрез над своей ладонью, а затем сжимает кулак, пронося его над всеми разложенными костями. Кости окропились кровью.

Сначала она шептала. Её голос ласкал слух сладкими речами, состоявшими из шипения и гудения.
Голос становился громче и громче, отбиваясь от стен затхлой пещеры. Он эхом отдавался и, казалось, что в ней говорили несколько сущностей, повторявших одно и тоже. Глаза орчихи закатились - и их накрыла белая пелена, открывающая настоящий взор на будущее и прошлое. Какафония звуков растет, терзая разум Аргат. Руки ведуньи резко цепляются мертвой хваткой за миску с кровью и травами, поднося её ко рту клыкастой. Она машет головой, нервно дергается и ожерелья из зубов трясутся, подбивая ритм её ворожбы. Аргат выпивает варево до последней капли. Она падает без сил. Её морда окровавлена и выглядит жутко. Теперь она знает, что ждёт её народ: она видела и слышала пращуров в своей голове.
Ворожба кончилась.

Уже в следующие сумерки где-нибудь в совсем другой части Альтеракских еще один ребенок вдруг открывал глаза и улыбался в сторону черного леса, где сидела и ждала Аргат. Может, это были внутренности не животного?