Иногда наступает такой страшный и жуткий момент, когда работать не хочет никто. Совершенно. 

Вместо нудных расследований и распутываний клубков интриг и заговоров, Гарка и Ходвик, например, очень долго и обстоятельно обсуждали давнюю дилемму сотворённых магией булочек. С сахарной пудрой, конечно, вкуснее, но с корицей позволяет не учитывать плавающий коэффициент в виде магической предрасположенности испытуемого. Но стоит ли это потери вкуса? Да и в пудру проще добавить немного магии. Давняя проблема, волнующая многих магов - пока что на Ульме Ходвик и Гарка составляли лишь чуть меньше половины всех волшебников. Подошедший на громкий спор Вилдом, правда, почему-то не поддержал разговор. Да и Кодалина тоже. Всё твердили про то, какая странная штука эта магия и как много от неё проблем. 

Но проблемы сейчас были не от магии, а от Бастефара. Хмелеброд наконец соизволил протрезветь и, радостно обнимаясь с Финником, пришёл поинтересоваться, как, собственно, идут дела. 

Дела стояли на месте. А вот всей компании, особенно Бастефару, неплохо бы пойти прогуляться. За город. В тенёк. Вот очень надо. Срочно. 

Хмелеброд не был против. Видимо, ему хотелось хоть немного размяться после изнуряющего безделья. Его даже не смутило, что его подчинённые согласились подождать, пока Кодалина и Вилдом уладят свои разногласия при помощи экспрессивной дипломатии.

То есть коротким мордобоем.

Никто не пострадал, но оба участника остались очень довольны.

Остальные, правда, не совсем. Финник, например, в раздражении разгуливавший взад-вперёд, умудрился случайно написать на земле неприличное слово из трёх с половиной букв. И ему даже не было стыдно!

В лесу за прошедшую ночь ничего не изменилось. Всё также кругом кипела жизнь, разве что зайцы перестали здороваться. 

И именно в таком чудесном месте, в такой спокойный момент Хмелеброда обступили со всех сторон. И задали простой и прямой вопрос.

Почему Ульм?

В море множество островов. Почему Бастефар купил именно тот остров, где уже кто-то живёт, где проводили непонятные эксперименты и где обитает какой-то странный волшебник, умеющий смотреть на мир глазами зверей? 

Исследовать всё это, конечно, интересно, но какая конкретная цель? Вокруг чего строить расследование? Зачем сражаться с целым отрядом головорезов и жить среди странных культистов, если все документы на руках, Бастефару со дня на день достроят жильё и он сможет уйти в любой момент, куда захочет, пользуясь своими найденными артефактами и своим талантом начертания рун?

Хмелеброд долго отнекивался. Он пытался свалить всё на то, что ему сперва надо посоветоваться. С Реан. И с Грабси. И что вообще пристали. 

Но в итоге он согласился. И рассказал. Рассказал, может быть, не всё, но то, что счёл достаточно важным. 

На Ульме, по его данным, в какой-то башне, в которой, вроде бы, работал Кирин-Тор, поселилось нечто мрачное. Нечто, что он не мог просто забыть. Нечто, с чем ему жизненно важно было разобраться. И именно это одна из трёх причин, по которым он выкупил этот остров. Остальные две достаточно прозаичны - тут есть золотая шахта и он всегда хотел свой собственный остров.

Он рассказал и ещё пару вещей. Лишь немногим менее мрачных, чем то, что ждало их где-то на Ульме. 

Его поняли. Его поддержали. 

Что именно рассказал Хмелеброд вряд ли когда-то станет достоянием общественности. Говорить о таком не принято, да и все собравшиеся заявили, что согласны с дворфом и тоже хотели бы избавить мир от того мрака, что ждёт их впереди. 

Но при всём этом он навсегда потерял одного из своих друзей. 

Сидеть и рассуждать дальше смысла не было. Раз уж появилась какая-то конкретная цель, стоило заняться её достижением. Поскольку идти через всё Подгорье и затем в свой старый лагерь было несколько лениво и странно, решено было отправиться разведать найденную недавно по наводке волчеров крепость. 

Уже на подступах к заставе отряд догнал проспавший всё на свете Грабси. Возможно, если бы кто-то не останавливался то и дело поболтать или полюбоваться очередным красивым грибом, у Честноторга ничего бы не вышло. Но действовать слаженно и по уму не в привычках СТИК. 

К примеру, Вилдом только на полпути до покосившихся распахнутых ворот заявил, что у него нет оружия и ему бы хоть какую-нибудь заточенную железку. Заточенной не нашлось, пришлось довольствоваться одним из молотов Бастефара.

Первой с гордостью и азартом пошла Кодалина. От предложения Гарки отправить вперёд фамильяра или элементаля она попросту отмахнулась - не даст она возможность всякий колдовской гадости украсть возможность первой проломить пару-тройку черепов.

Только вот не было там ничего, что стоило бы крошить.

Если вчера, в сумерках, это место казалось какой-то крепостью, то теперь, при свете солнца, становилось видно, что даже лагерем назвать эти руины уже будет комплиментом. Опалённые и сломанные стены, рухнувшая вышка, дырявые бараки... 

Пеньки. Много пеньков. 

Серая и тёмно-серая ткань. 

Небольшие горки пепла, неизвестно как не сметённые ветром, хотя, судя по всему прочему, пожар здесь был достаточно давно. 

И тишина, которую нарушал только скрип верёвки и пронзительный крик ворона, кружившего над лагерем.

Беглый осмотр места дал понять, что если здесь что и было ценного или важного, то оно давно исчезло или сгорело. Удалось, правда, найти какую-то агитационную листовку, призывавшую помогать своим товарищам. Товарищам по заключению в «ЛП-1».

Лесозаготовочное Предприятие, видимо. Вполне подходило, если обратить внимание на явные следы заготовки дерева - пеньки, топоры... Лесопилка возле ограды. 

Осмотр начали с главного здания. В главное здание записали единственное, что отличалось от нескольких однотипных бараков и лесопилки. 

И находки там были очень и очень странными. И к ним не относится найденная засохшая кровь возле какого-то хитрого пыточного приспособления. 

Четыре склянки. Больших, способных вместить человека. Каждая доверху заполнена зелёной жидкостью. В каждой плавало тело. Три из них уже давно превратились в скелеты, четвёртое же ещё сохраняло остатки мышц. Сквозь мутное содержимое было невозможно точно определить, что же это такое. Удалось только разглядеть массивную челюсть, более широкий череп, массивные кости. Кажется, при жизни это существо было немного сгорбленным. 

И записка на столе. 

«Нашедшему: не открывать колбы. Крайне токсично»

Кто её оставил было загадкой. Но её явно оставил тот, кто пришёл сюда уже после пожара и после того, как лагерь был заброшен. Ведь, будь это подданный Лордерона, служивший в лагере, он бы не стал подписывать её «нашедшему». 

Осмотр остальной территории тоже подбросил несколько тайн. В одном из бараков обнаружился странный тотем в углу, изображавший оскаленную волчью голову. Или медвежью. Или голову енолла.

Кроме того, в качестве наполнителя в спальниках и кроватях использовалась волчья шерсть. 

А во дворе нашлась закрытая решёткой яма, из которой невероятно смердело разложением и экскрементами. 

Сложив увиденное, отряд сделал предположение, что здесь проводились опыты над заключёнными и из них пытались сделать волчеров. А неудачные образцы скидывали в яму. Возможно, на съедение более успешным «вариантам». Шерсть же пускали в производство бытовых вещей для новых заключённых. А потом здесь вспыхнул бунт, в ходе которого начался пожар, а одного из стражников повесили на дереве во дворе.

Осматривать здесь было больше нечего. Оставалось две точки интереса - здание маяка рядом с лагерем и поиск входа в яму. Начать решили с маяка. 

Вскрыть дверь удалось не сразу. От влажности дерево разбухло и сил открыть заевшую воротину хватило лишь у Кодалины. Судя по убранству внутри, отсюда уже давно вынесли всю мебель. Сам механизм маяка, впрочем, исправно работал и, при желании, его можно было бы легко запустить. Ульм наверняка стало бы видно сквозь окружавший его вечный туман. Но делать этого пока что не стали, боясь привлечь внимание «Красных Костей». Если эти наёмники благополучно потонут, пытаясь высадиться, мир станет только лучше. 

Ну или хотя бы проблем у СТИК не прибавится.

Отдельное внимание уделили разбросанным вокруг маяка телам. Удалось обнаружить четыре давно истлевших скелета. Все погибли насильственной смертью. Судя по отметинам, их убило нечто большое, злое и жестокое. 

Следом настала очередь ямы. Судя по тому, что удалось разглядеть сквозь решётку, в неё был альтернативный вход. Откуда-то из-за пределов лагеря, за стеной. Обойдя её, а лагерь стоял прямо на краю острова, исследователи наткнулись на пещеру, из которой всё также сильно воняло. Немного магии и стихии воздуха и удалось на несколько минут избавиться от зловония. Стало возможным наконец зайти внутрь и осмотреть тела.

Картина удручала.

Мало того, что не все тела принадлежали людям, один из скелетов явно был орочий, среди останков обнаружилась пара поменьше. Сильно поменьше.

Дети.

Неизвестно, чем они не угодили хозяевам. Никто вообще не видел смысла в подобной жестокости, это выходило за все рамки дозволенного. Но всех обстоятельств, скорее всего, установить уже никогда не удастся. Разве что удалось разглядеть какую-то деревянную игрушку в маленьких руках.

Которая, как выяснилось, была не просто игрушкой, а тотемом. Маленьким, грубым, но поразительно похожим на тот, что стоял в одном из бараков, который зарисовала себе в дневник Гарка, чтобы позже показать его волчерам. Может, они знают, что это за штука? 

Время поджимало и стоило поспешить наружу. И пока волшебница возилась с тотемами, Грабси и Бастефар разглядели со склона льдину.

А на льдине костёр.

И фигуру. 

Подозрительно знакомую усатую толстую фигуру.

Авамбан, представитель странного народа «моржей» с далёкого северного континента. По крайней мере, именно так его опознал Бастефар, разглядывая его сквозь оптический прицел ружья Честноторга. 

А что нужно делать, если где-то вдали давний знакомый, который недавно к тому же спас твоих товарищей?

Правильно. Орать погромче и махать руками, надеясь привлечь его внимание. 

К сожалению, безрезультатно. Морж был слишком далеко, чтобы до него можно было докричаться сквозь шум прибоя и завывания ледяного ветра. Пришлось прибегнуть к магии - фамильяр под прямым управлением Гарки, видящей мир его глазами, отправился в полёт на льдину. 

Вот только она не учла, что морж не владеет всеобщим.

Вот только судьба не учла, что уж наладить простой контакт с дружелюбным существом, имея общих знакомых, не проблем для дипломированного волшебника. Авамбан весьма тепло принял загадочную птицу - вряд ли он когда-либо в жизни видел фиолетовых летающих куриц - и, поняв, что где-то рядом его ждут старые друзья, пообещал заглянуть в лагерь СТИК на побережье. 

По крайней мере, Хлопушка надеялась, что Авамбан, или Намбаван, как его звал Финник, или Обиван, как его звала сама колдунья, отправился в путь именно в сторону их отстраивающегося дома. 

Дальше путь лежал по неизведанной ещё тропе за маяком. Её не было бы никакого смысла изучать, но внимание привлекла брошенная повозка с каким-то грузом. Возможно, новые зацепки и улики? Всё равно это было в направлении дома, почему бы и не заглянуть по пути? 

На повозке, правда, ничего интересного не оказалось. Просто огромная ветка, которую, видимо, планировалось пустить на доски. Куда больше интересовали лежащие возле повозки скелеты. Кажется, здесь был бой.

Солдат Лордерона с орками. Победитель не ясен, но несколько тел в беспорядке лежали в окрестностях. Стоило осмотреть и ближайший подлесок, чтобы не попасть в какую-нибудь засаду по пути.

Вилдому удалось обнаружить очередную пещеру, которыми, кажется, кишел такой маленький остров. А Финник, стоя на самом краю уступа, сумел приметить обломки «Горизонта», что и доставил СТИК на Ульм. 

Вряд ли он когда-нибудь ещё будет стоять так близко к краю. Эрдману удалось вволю проскользить на спине по жёстким камням и приземлиться на ногу, сильно ушибив её. 

Всё бы ничего и Гарка, возможно, смогла бы вытащить его наверх, но упавшему юноше решил пойти на помощь Вилдом. 

Который точно также сорвался, разве что приземлился капельку помягче.

Хмелеброд умудрился описать ситуацию в два слова и оба неприличные.

К счастью, у горе-спасателя при себе был молот Бастефара, за который в буквальном смысле слова павшим товарищам было сказано держаться покрепче.

С одной стороны, выбраться из западни на краю утёса было здорово. С другой, земля невкусная. 

Зато Хмелеброд смог продемонстрировать мастерство возвращения своего зачарованного молота. 

Осматривать в таком состоянии обнаруженную пещеру не стали, оставив её на следующий день. Или через день. Как синяки подзаживут. А вот дорогу поглядеть можно было и сейчас.

И дорога вывела ровно туда, куда говорил шаман волчеров. К розовому каменному и костям.

То есть на кладбище. С каменной статуей неизвестного рыцаря в центре. И безымянными могилами с эмблемами Лордерона на каждой. Старыми могилами. 

Кроме одной. Которая ещё была рыхлой. Вот только копать её никто желанием не горел. Не потому, что лопаты не было, просто тревожить мёртвых - противно Свету. Пусть никто здесь не отличался особой религиозностью, но уважение к погибшим проявляли все.

Да вот незадача, на кону, возможно, стояли жизни двух детей. Конечно, вряд ли они были всё ещё живы, если их здесь похоронили заживо, но каждая минута промедления ещё больше снижала шансы. А потому земля полетела во все стороны...

И под ней оказался люк. Деревянный. Хитро замаскированный под одну из могил. 

Под люком оказалась верёвочная лестница, идущая куда-то в темноту. Кое-как при помощи фонарей удалось разглядеть только то, что это была какая-то пещера. 

Спустившись вниз, исследователи не поверили своим глазам. Просто ничего толком не было видно. Вокруг стоял непроглядный туман, стоило сделать несколько шагов с торону и можно было пропасть навсегда. Потому Финник возглавил поход, скомандовав идти вдоль стены и держаться друг за друга. Буквально. За плащи, пояса, что угодно. 

Спустя несколько минут блужданий, героев встретил куст. 

Обычный куст. Даже не говорящий. Густой вот только до невозможности. Да и туман здесь понемногу рассеивался. Видимо, дальше был какой-то большой зал. Как и подобает командиру, Финник попытался пролезть вперёд.

И угодил в медвежий капкан. 

Он успел, конечно, несколько отдёрнуть ногу, но всё равно его нога оказалась намертво зажата стальными челюстями. И это было настолько неожиданно и больно, что он закричал.

И на крик в том загадочном зале что-то откликнулось. Что-то захлюпало, загрохотало и медленно двинулось в сторону незадачливых приключенцев. 

Бастефар успел активировать свой магический камень телепортации лишь за несколько мгновений до того, как нечто огромное добралось бы до них. 

Стоило вывалиться посреди своего гостевого дома, как все тут же бросились делать что-то.

Бастефар, обессиленный внезапным перемещением, едва мог пошевелиться, сидя возле стены. Финник потерял сознание от боли. Гарка и Грабси пытались разжать капкан и оказать помощь раненому. Ходвик, чтобы не паниковал прямо над ухом, был отправлен на поиски бинтов и воды.

Но раньше него на шум пришёл Эдвард Ницби, староста. Он любезно поинтересовался, что же произошло. И, услышав бессовестную ложь про капкан в лесу, возле пещеры воргов, скрылся из виду. 

Его место занял Ходвик. В сопровождении Ралика. Огр заботливо набрал воды из озера и принёс её к дому. И всего-то в обмен на стакан эля.

— Вы харошые друзя. Ралик снова. Нашол. СМЫСОЛ! Но Ралик не ломать теперь город как тогда! Ралик идти за город! Ралик ломать волки!

Так близко к гибели СТИК, наверное, не был никогда. Но обошлось.

Добыть бинты, правда, не получилось, но их удалось обнаружить в недрах рюкзака Честноторга. Немного заботы, лечебного зелья и сноровки и Эрдману не придётся придумывать оправдания родителям, как он так умудрился остаться без ноги. 

И пока его, обессиленного, тащили наверх, попутно роняя, Гарка решила вытереть кровь. За шваброй она отправилась к соседке, художнице, которой очень уж приглянулся златовласый симпатичный юноша из-за моря. Убедившись, что он всё же будет жить, она подивилась тому, как исследователи смогли напороться на капкан, да ещё в таком месте. Ведь жителям Подгорья запрещено ставить капканы. И запрещено охотиться на воргов. 

Всего несколько слов, а сразу так много вопросов, которые и задать-то некому.

Всё совершенно не так на острове Ульм.